– Мне надо еще выпить, – произносит Ричард, поднимая свой мартини.
– А еще я помню, как ты на повышенных тонах говорил с отцом на следующее утро после похорон.
Он допивает свой стакан и смущенно улыбается.
– Не уверен, что имею на это право. Почему бы тебе не поговорить с отцом?
– Его здесь нет, и меня уже тошнит от вранья.
Ричард аккуратно отрезает от стейка кусочек жира и отодвигает его на край тарелки.
– Знаешь… Ты заслуживаешь того, чтобы все услышать. И, судя по глубине твоих фотографий и тому, как ты научилась отвечать за себя, боюсь, ты к этому готова.
– Я просто хочу знать всю правду.
– Хорошо, расскажи, что ты уже знаешь.
Я рассказываю ему, и аппетит постепенно ко мне возвращается. Он внимательно слушает, глядя на меня с уважением.
– Ты должна понять, большая девочка, что Марион не изменяла твоему отцу. Они были скорее духовно близки с Коулом. Да, она хотела уйти, но это ее убивало. Понимаю, звучит странно, но ей никогда не хотелось предавать твоего отца или причинять ему боль.
– Когда все это началось?
В ресторане собираются посетители, и Ричард понижает голос:
– Они познакомились, когда она была беременна Тайлом. Тогда еще было незаметно, и она поехала на последние свои съемки – на Капри… Я отправился с ней. Коул был капитаном яхты, на которой проходила фотосессия. Мне тяжело это говорить, но Коул неплохой человек. Он не хотел разрушать вашу семью. На самом деле Коул несколько раз пытался положить конец их дружбе, когда понял, к чему все идет. Через несколько лет их отношения превратились в роман, но так было не всегда. Твой отец как настоящий джентльмен простил ее. Она пообещала больше не встречаться с Коулом. Потом все становилось сложнее и сложнее…
Я вспоминаю тот момент, который снял Тайл.
– В тот вечер она ужинала с Коулом. Марион позвонила мне в тот вечер. – Он делает глоток из стакана, стараясь сдержать слезы. – Она хотела раз и навсегда покончить с Коулом.
Официант забирает тарелки с остатками стейка. Через минуту он приносит заказанное суфле.
– Отец был там?
Ричард молчит. Я смотрю на наше быстро опадающее суфле.
– Думаешь, она действительно хотела с ним расстаться?
Он делает еще глоток мартини и смотрит в окно. Когда он вновь поворачивается ко мне, я вижу в его добрых темных глазах тень раскаяния.
– Я не могу ничего сказать точно, большая девочка.
Уснуть оказывается нелегко. Мою голову переполняют мысли о маме и обо всех ее тайнах. Что было такого в этом Коуле, заставившее ее забыть о семье?
Я подхожу к окну, ожидая увидеть в окне Оливера все те же задвинутые шторы, однако замечаю, как кто-то отпрыгивает от окна. Он смотрел на мое окно? Внутри у меня начинает клокотать гнев. Как он мог оказаться настолько слепым, чтобы попасться в когти Рейчел-один? Да, она хорошенькая. И что? У нас было так много общего. Я чувствовала, что наша связь глубже, чем может понять человек, которого волнуют только сумки «Биркин», набитые дорогими средствами для волос.