– Здесь так замечательно.
Он гордо улыбается и тут же принимается выбирать фрукты из огромной чаши. Пока он умело готовит фруктовый салат, я пытаюсь представить, каково было бы жить здесь, но у меня не получается. Я иду наверх одеться, а когда спускаюсь, Джулиан все еще режет фрукты.
– Я слышал, что ты произвела сенсацию своими фотографиями.
Я краснею, слыша такое от Джулиана. Насколько я знаю, он в свое время работал моделью у Гуччи, а потом поехал в мировое турне в качестве пианиста Вана Моррисона. Во время этого турне он разработал систему упражнений, сочетавшую в себе элементы йоги и пилатеса, и давал частные уроки в Лос-Анджелесе людям вроде Мег Райан и Сандры Буллок, а теперь он здесь проводит велосипедные туры для британских аристократов. Неожиданно моя выставка в Бруклине начинает казаться чем-то вроде участия в школьной постановке. Я тут же заливаюсь краской, улыбаюсь и поднимаю руки.
– Мне понравился снимок, который напечатали в «Таймс». С рисунком на асфальте. Он выглядит так, будто в него можно войти и смотреть, как он оживает.
Я краснею еще гуще. Он ставит передо мной миску с тщательно порубленными фруктами, заправленными йогуртом и украшенными сверху лепестками миндаля. Простое блюдо, но божественное на вкус.
– Что здесь поражает, так это продукты. Даже подвергнутые обработке, на вкус натуральнее, чем в Штатах. Я покупаю йогурт у семьи выше по улице, а апельсины – из нашего сада.
– Так ты еще и повар?
– Пытаюсь. Сегодня вечером я готовлю лазанью для деревенских. В твою честь, разумеется.
– Для деревенских?
– Мы так называем наших близких друзей. Та еще компания.
Спускается Ричард. На нем халат, волосы у него растрепаны, а глаза все еще сонные, но это его нисколько не портит. Он целует Джулиана в щеку и включает кофеварку. Они обмениваются несколькими словами по-итальянски.
– Отлично, – говорит Джулиан, заметив, что я доела салат, – следующее блюдо.
Ричард разминает мне плечи, пока Джулиан готовит яичницу с черным перцем и чем-то похожим на пармезан. Он ставит ее передо мной, и я тут же принимаюсь за еду.
– Итак, – говорит Джулиан, поджаривая яичницу себе и Ричарду, – ты сказала, что в Нью-Йорке творилось непонятно что? Что ты имела в виду?
– Ну, у меня такое чувство, что не стоило выяснять некоторые вещи, которые я узнала, и рано для того, чтобы говорить о разбитом сердце, но вот так получилось, и…
Они садятся с тарелками на другом конце стола, и неожиданно у меня появляется ощущение, что я пришла на собеседование по работе.
– Не знаю, наверное, можно сказать, что слишком много всего случилось…