Всадник осадил лошадь перед лестницей.
– Где она? – громовым голосом, полным яростного нетерпения, вскричал он. – Черт побери, где моя жена?
Голос смуглого незнакомца насмешливым эхом заметался меж неприступных стен замка. Сердце Маделайн замерло, а пальцы с такой неистовой силой сжали миниатюру, что хрупкая слоновая кость едва не треснула.
– Нет! – выдохнула она, но в этом слове прозвучало не отрицание, а скорее мольба.
Она перехватила недоверчивый взгляд кузины и воскликнула:
– Говорю тебе, это не он! Не Анатоль! – Маделайн сама слышала, какое отчаяние звучит в ее голосе. – Это какая-то ошибка, ужасная ошибка… – повторила она еле слышно. – Ошибка… или дурной сон.
Когда незнакомец спешился, Маделайн взглянула на портрет, одновременно и надеясь, и страшась найти сходство между этим черным всадником и Анатолем, являвшимся ей в мечтах. Никакого сходства она не находила. В мужчине, стоявшем у подножия лестницы, не было и следа той печальной нежности, которая наполняла глаза юноши, изображенного на миниатюре.
Его поступь принадлежала не поэту, а воину, в каждом движении легко угадывалась властная натура, привыкшая повелевать и не терпящая неповиновения. Неизвестно откуда появились грумы и конюхи, ни один из которых не вышел к лошадям Маделайн. Угодливо кланяясь, они приняли у хозяина норовистого жеребца. С ног до головы одетый в черное мужчина с небрежной грацией пересек двор. По его виду можно было с уверенностью сказать, что все вокруг принадлежит ему.
У Маделайн упало сердце. Даже Роберт казался испуганным. Но все же он, хотя и с явной опаской, приблизился к незнакомцу и указал ему на верхнюю площадку лестницы, где стояли дамы.
Тот поднял голову, и Маделайн отшатнулась. Дольше отрицать очевидное было бессмысленно. Сколь бы чудовищным это ни казалось, но темноволосый мужчина и был ее мужем.
Ее мужем! Миниатюра выскользнула из внезапно ослабевших пальцев Маделайн и повисла на ленте. И тут горькое разочарование, охватившее все ее существо, сменилось новым чувством, когда Анатоль начал подниматься по ступеням. Она ощутила настоящий ужас.
– Доротея!.. – пробормотала она, ища рукой руку кузины.
Та тоже побледнела от волнения, но все же не преминула заметить:
– Я же говорила тебе, что надо бежать отсюда. Если этот человек не твой муж, то лучшее, что ты могла бы сделать, – достать пистолет и выстрелить в него. По-моему, этот дикарь способен изнасиловать тебя прямо на лестнице.
– Если это мой муж, то ему нет нужды брать меня силой. Я принадлежу ему по праву, – хрипло прошептала в ответ Маделайн. Одной этой мысли было достаточно, чтобы у нее задрожали колени.