Она вздыхает и смотрит в окно. Грустная песня у нее получилась. А грустные песни – они самые красивые. Я тоже перевожу взгляд на окно, за которым серебрятся снежной крошкой ранние февральские сумерки. Пора ехать, интервалы между автобусами тут больше часа.
Перед уходом сажусь под Савалановым ковром и зову Слезку. Мне есть о чем повыть с ней на пару.
* * *
Благословенны вечерние и ночные часы, когда можно наконец-то остаться с собой наедине, когда можно просто остаться собой. Если, конечно, осталось чему оставаться.
Около двенадцати звонит телефон. Родители давно спят. С Ираклием уже говорила час назад, с Наташкой и Маней общалась днем. Значит, Алька. Сначала она позвонила Наташке, потом своей американской дочери (именно сейчас они совпадают по времени), а теперь дошла очередь и до меня.
– Не спишь?
– Нет. Балдею в тишине и одиночестве. Картину портит только сумасшедший дед этажом выше.
– Чем он тебе не угодил?
– Да у него ночью пик активности.
– А сейчас он что делает?
– Сейчас он писает.
– То есть?
– А это такая в моей хрущобе слышимость. Ночью, когда тихо, я слышу, когда он писает. Кажется, у него простатит.
– Понятно. Тогда я тебя отвлеку от этих приятных звуков. Новости знаешь?
– Ведешь светский образ жизни, счастливица?
– Ага, была сегодня на одном мероприятии во дворце Кочубея. Ты своего Почти-олигарха еще не забыла?
– Если принять во внимание, что от ночных звонков я уже не вздрагиваю… А в чем дело?
– Там мелодраматический сериал. Прямо для твоих московских работодателей.
– Он француз?
– Он итальянец. Эй, а ты откуда знаешь?
– Надо же! Долго она терпела. Богатый?
– Не знаю. Может быть. Он какой-то модный фотограф. А все же откуда ты знаешь?
– Так Лина когда еще мне свой рассказ по телефону читала… Правда, там был француз. Но итальянец еще лучше.
– Лучше для кого?
– Не для «кого», а для «чего». Для женской серии. Модный фотограф, говоришь? Ммм… Средиземное море, зеленоглазый красавец с оливковой кожей, длинноногие модели, но он любит только жену Почти-олигарха, который, терзаясь от ревности и озлившись на весь белый свет, с помощью хорошо организованной диверсии срывает поставки нефти в Европу. Он решил, что мстя его будет ужасна в планетарном масштабе. Но беглянке плевать на топливный кризис, подскочившие цены на бензин и перспективу замерзания от зимней стужи всех мировых столиц. Она продолжает любить своего красавца-фотографа. И тогда наш Почти-олигарх нанимает киллера…
– Да типун тебе на язык…
– Не волнуйся. Секретарша Почти-олигарха, огненная Марго, которой Почти-олигарх пять лет морочил голову и держал на коротком поводке, обещая жениться, предупреждает влюбленных, ведь она давным-давно успела подружиться с женой Почти-олигарха. А заодно сообщает куда следует о готовящейся диверсии. Малышка Марго, видишь ли, состоит на службе в органах. И вообще, это у нее наследственное, поскольку она внучка того самого «Первого отдела», который приставал ко мне с анкетой. Помнишь?