Рейнхарт не ответил.
— Я, как ты знаешь, никогда не вмешиваюсь в оперативную работу, но если тебе захочется обсудить со мной план действий — всегда пожалуйста. И ресурсы, как я сказал… никаких ограничений. Дело чести. Ты понял?
Рейнхарт поднялся из мягкого кресла для посетителей.
— Все предельно ясно, — произнес он. — Но при помощи танков уравнения не решаются.
— Что? — спросил начальник полиции. — Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать?
— Объясню в другой раз, — ответил Рейнхарт, открывая дверь. — Извините, я немного спешу.
Юнг и Морено ждали у него в кабинете.
— Вам привет с пятого этажа, — сообщил Рейнхарт. — У садовника снова новый костюм.
— Он выступал по телевидению? — поинтересовался Юнг.
— Насколько мне известно, нет, — отозвалась Морено. — Может, собирается?
Рейнхарт уселся за письменный стол и закурил трубку.
— Ну? — спросил он. — Как дела?
— Я ее не поймал, — ответил Юнг. — Она куда-то отправилась с приятелем. Выходит на работу только завтра во второй половине дня. Сожалею.
— Что за черт, — произнес Рейнхарт.
— О ком вы говорите? — поинтересовалась Морено.
— О Эдите Фишер, разумеется, — ответил Рейнхарт. — О той медсестре, которая намекнула другой медсестре, что Вера Миллер на что-то намекала… тьфу черт, какая каша! Как дела с проверкой врачей?
— Замечательно. — Морено передала ему лежавшую у нее на коленях папку. — Здесь имена и фотографии всех ста двадцати шести врачей, работающих в Хемейнте. Плюс еще нескольких, уволившихся в этом году, они отмечены точками. Даты рождения, сроки работы, научные заслуги, специализации и все, что твоей душе угодно. Даже гражданское состояние и члены семьи. В больнице Хемейнте царит порядок.
— Недурно, — согласился Рейнхарт, просматривая папку. — Действительно недурно. Они распределены по клиникам и отделениям?
— Разумеется, — подтвердила Морено. — Я уже поставила крестики перед теми, кто работает в сорок шестом, в отделении Веры Миллер. Там шесть постоянных врачей и семь-восемь появляются временами. Они ведь довольно много ходят по отделениям, особенно специалисты… анестезия и тому подобное.
Рейнхарт кивнул, продолжая листать и изучать веселые лица мужчин и женщин в белых халатах. В должностную инструкцию явно входила обязанность фотографироваться именно таким образом. Почти на всех снимках один и тот же фон, и все — во всяком случае, почти все — держат голову под одинаковым углом и широко улыбаются. Явно один и тот же фотограф — интересно, что за безумно популярная история у него припасена, чтобы заставлять всех так разевать рты?