Только молодая пара в глубине зала. Они пришли прямо перед шестью часами и, наверное, тоже заказали дешевую пасту. Оба. Они еще сидели за столиком, когда супруги Шварц закончили ужин. Около половины седьмого.
Что-нибудь еще заслуживающее внимания?
Нет, а что бы это могло быть?
Не заметили ли они кого-нибудь в баре?
Нет, от их столика бара видно не было.
Сидел ли там кто-нибудь, когда они направлялись к выходу?
Возможно, а может, и нет. Хотя да, невысокий господин в костюме, точно. По правде говоря, чуть темнокожий… возможно, араб. Или индеец или что-то в этом роде?
Роот заскрежетал зубами. Юнг поблагодарил и пообещал — по настоятельной просьбе фру Шварц, — что они приложат все усилия к тому, чтобы убийца в самое ближайшее время оказался за решеткой.
Ведь это так ужасно. В Диккене, да и вообще. Помнят ли они ту проститутку, которую несколько лет назад приколотили к стене гвоздями?
Да, помнят, но большое спасибо, настало время приглашать следующего «детектива от общественности».
Ее звали Лизен Берке. Ей было лет сорок, и она сидела в баре «Траттория Комедиа» приблизительно с без четверти шесть до половины седьмого. Почему она там сидела, Лизен Берке объяснять не стала — она ведь, черт возьми, имеет право выпить рюмочку где угодно, если у нее возникло такое желание.
— Разумеется, — согласился Юнг.
— И даже две, — подтвердил Роот.
— Вы узнаете этого человека? — спросил Юнг, показывая ей фотографию.
Она три секунды рассматривала снимок и четыре качала головой.
— Он сидел за одним из столиков в ресторане, между…
— Это его убили? — перебила она.
— Точно, — ответил Роот. — Вы его видели?
— Нет. Я читала газету.
— Ага, — произнес Роот.
— Ага? — переспросила Лизен Берке, всматриваясь в Роота поверх очков восьмиугольной формы.
— Кхе-кхе… Были ли в баре еще посетители? — спросил Юнг.
Она оторвала взгляд от Роота и задумалась.
— Пожалуй, двое… да, сперва там торчал жирный тип, похожий на директора, но он ушел. Потом появился мужчина другого сорта. С длинными волосами и бородой. Пожалуй, еще в темных очках… походил на рок-музыканта. В общем, мачо. Развратник.
— Вы с ним разговаривали? — спросил Юнг.
Лизен Берке презрительно фыркнула.
— Нет, — ответила она. — Естественно, нет.
— А он не пытался с вами заговорить? — поинтересовался Роот.
— Я читала газету.
— Вы поступили абсолютно правильно, — сказал Роот. — В кабаках не следует пускаться в разговоры с незнакомыми мужчинами.
Юнг бросил на коллегу многозначительный взгляд, и тот замолчал. «Черт, — подумал Юнг. — Почему его не отправят на курсы дипломатии?»