Анна молчала, не в силах издать ни звука. Она едва ли понимала смысл слов девушки, только чувствовала их трагический накал; но сознавала, что стала свидетельницей такой страсти, какой сама никогда не испытывала.
— Сочувствую, — сказала Анна и, помолчав, спросила: — Но зачем ты говоришь мне все это? — Снова помолчала, затем воскликнула: — Ты не имела права позволять Оуэну любить тебя!
— Да, не следовало. По крайней мере, после того, что произошло потом. Если бы все пошло иначе, я могла бы сделать Оуэна счастливым. Вы были так добры ко мне — я хотела остаться у вас! Вы, верно, скажете, это отягчает мою вину: что я посмела вообразить, будто имею право… Но теперь все это не имеет значения. Я не увижусь с Оуэном, пока вы того не пожелаете, мне хотелось сказать ему то, что я пыталась сказать вам; но вам видней: вы тоньше чувствуете. Только вы должны помочь ему, раз я не могу. Он очень переживает… страдает…
— Знаю! — воскликнула Анна с дрожью. — Что я могу сделать?
— Вы можете уехать в Живр — сейчас, немедленно! Так Оуэн не узнает, что вы поехали следом за ним. — Софи протянула к Анне стиснутые руки. — И можете послать за мистером Дарроу — возвратить его. Нужно убедить Оуэна, что он ошибся, а ничто другое его не убедит. А потом я найду предлог — обещаю! Но прежде всего он должен увидеть собственными глазами, что для вас ничего не изменилось.
Анна стояла неподвижно, угнетенная и подавленная. Пылкость девушки опустошила ее, как ветер.
— Неужели мне не достучаться до вас? Однажды вы поймете! — умоляла Софи, и слезы стояли в ее глазах.
Анна заметила это, и в горле у нее перехватило. И вновь рука, сжимавшая ее сердце, как будто ослабла. Она хотела найти нужное слово, но не могла: в душе ее царили тьма и ожесточение. Все так же молча она взглянула на девушку.
— Я верю тебе, — неожиданно сказала она, затем повернулась и вышла из комнаты.
От мисс Пейнтер она отправилась в свою квартиру. Служанка, присматривавшая за квартирой, была осведомлена о ее приезде и приготовила гостиную и спальню, разожгла там камин. Анна, отказавшись от ее помощи, закрылась в спальне. Она замерзла, была без сил и, сняв шляпку и пальто, опустилась на колени у камина и протянула руки к огню.
По крайней мере одно ей было ясно: она правильно поступила, последовав совету Софи Вайнер. Ехать за Оуэном было безрассудством, и первое, что надо было сделать сейчас, — это вернуться в Живр раньше его. Но единственный вечерний поезд был медленным и во Франкей прибывал не раньше полуночи, к тому же она понимала, что появление в Живре в столь поздний час вызовет удивление мадам де Шантель и приведет к нескончаемому разговору. Она уехала в Париж под предлогом поиска новой гувернантки для Эффи, и естественным было отложить свое возвращение до утра. Она хорошо знала Оуэна и была уверена, что он предпримет новую попытку увидеть мисс Вайнер, а при неудаче снова напишет ей и станет ждать ее ответа, — маловероятно, что он приедет в Живр прежде завтрашнего вечера.