Весь день лил холодный дождь, и после обеда они перешли в интимную обстановку теплой дубовой гостиной, закрыв двери в зябкую перспективу покоев. Осенний ветер, дувший от реки, выл вокруг дома голосом потери и разлуки, и Анна с Дарроу сидели молча, словно боялись нарушить обнимавшую их тишину. Уединение, свет камина, гармония мягких портьер и старинных тусклых картин навевали магию покоя, сквозь которую Анна чувствовала глубоко в сердце приглушенный пульс неодолимого блаженства. Как она могла подумать, что этот последний момент будет подходящим, дабы объявить о своем решении, когда, казалось, он вобрал в свою быстротечность все великолепие ее мечты?
Закрыв дверь, Дарроу продолжал стоять у порога. Анна чувствовала, что он смотрит на нее, и сидела неподвижно, считая ниже своего достоинства прятаться за фальшивым словом или жестом. В эти последние минуты она хотела предстать перед ним настоящей, какая есть, чтобы он унес с собой этот ее образ.
Он подошел и присел к ней на диван. Секунду они молчали, затем он сказал:
— Сейчас, дорогая, я должен получить от тебя ответ.
Она выпрямилась, ошеломленная тем, что он как будто вынуждает ее сказать то, что она и намеревалась.
— Сейчас? — единственное, что она смогла пробормотать.
— Я вынужден ехать первым поездом. Утром у меня будет не больше секунды.
Он взял ее за руку, и она сказала себе, что необходимо освободить руку прежде, чем она скажет то, что должна сказать. Но отвергла эту уступку слабости, которой решила не поддаваться. В конце концов она оставила руку в его ладони и не отвела глаз: не будет она в их последний час вместе бояться ни малейшей капли любви к нему.
— Ты скажешь мне сейчас, дорогая, — мягко настаивал он, и его настойчивость дала ей силы говорить.
— Я должна спросить тебя кое о чем, — начала она, одновременно понимая, что говорит совсем не то, что намеревалась.
Он сидел, спокойно ожидая, что она скажет дальше, и она продолжила:
— С мужчинами часто случаются подобные вещи?
Тихая комната как будто поддержала ее вопрос эхом.
Она отвела глаза, он понял ее и встал:
— Не знаю, как у других. Со мной такого никогда не случалось…
Она снова перевела взгляд на его лицо. Она чувствовала себя странницей на головокружительной тропе между утесом и пропастью: иного выхода не было, как идти дальше.
— Это… это началось… до того, как ты встретил ее в Париже?
— Нет. Тысячу раз нет! Я рассказал тебе все как было.
— Все?
Он резко повернулся к ней:
— Что ты имеешь в виду?
В горле у нее пересохло, в висках громко стучало.
— Я имею в виду… ее… Может, ты знал… что-то знал о ней до того.