Мне хотелось спать, меня мутило от нового сочетания препаратов.
– Можно?
Я повернула голову, глядя, как рядом садится Кристиан. Светло-серый свитер, светлые брюки. Желтое стекло очков, насмешливый взгляд.
Набор пятен.
– Сколько здесь Ангелов? – спросил он.
Тишина, перерастающая в тонкий звон. Ровные тихие басы – тихие специально для меня – таяли в беззвучии. Свет жался к окнам, к лампам, свет рывками покидал помещение, будто отдергивая руки от чего-то холодного и склизкого.
Он раскачивал их – всех сразу. Волна одури была тяжелой, ее рыбий привкус терзал безотчетным страхом, но я успела: «Я – это я».
И меня много.
Рассыпавшись, я погрузилась в себя – в память, в далекие дни, в редкие секунды радости. Когда мой микрокосм попал под удар, его встретили уже десятки «я». Вокруг цвел чужой сад, и я – все я – сидела на лужайке, ожидая дрожи и холода, но все закончилось так же быстро, как и началось. Кристиан приложил указательный палец к ноздрям, посмотрел на пятна крови, расплывшиеся по фалангам.
– Ни одного, – сказал он, потянув носом. – Странно.
Репетиция приостановилась, вскрикнула Элли, а Сирил, вздрогнув, отнял руку: он слишком сильно сжал грудь своей партнерши. Своей ведьмы. В глазах детей таяла муть страха и слабости. Я смотрела на них и закрывалась от дурмана их боли.
Чужой боли.
«Зачем?» – хотелось спросить мне. Зал медленно отходил от удара – самого настоящего ненаправленного персонапрессивного удара. Свет снова вливался в мир, мысль возвращалась во взгляды людей, и на какую-то секунду мне показалось, что я слышу только звуки, вижу только глазами.
– Ты же помнишь, – легко сказал Келсо и улыбнулся. – Все ради боли.
– Простите… У вас кровь течет.
Я подняла взгляд. Около нас, протягивая платок Кристиану, остановилась Элли – еще бледная, с заполошным пульсом, который мне видно даже с метрового расстояния.
– Правда? – он улыбнулся еще шире, принимая до скрежета белую ткань. – Спасибо. С таким подарком не жаль умирать.
– Вы умираете? – серьезно спросила Элли.
«Беги», – хотела сказать я, но вместо этого смотрела на его висок. Кристиана не брала химиотерапия: серые волосы только поредели, сделались как пух, но не выпали.
– Я? Да, – ответил Келсо. – Как раз об этом я разговаривал с вашей мисс Витглиц.
– Вы похожи, – вдруг сказала ученица, переводя взгляд с него на меня. – Вы…
– О, это грустная история, – отмахнулся Кристиан. – Она тоже умирает.
У нее карие глаза с едва заметной зеленой крапинкой. У нее короткое каре. И она не Ангел – во всех смыслах. Я встала.
– Элли, вернитесь на сцену, пожалуйста.