— У меня нет соответствующего образования, но хватает личного опыта. В моей семье был случай психической ненормальности, этого не нужно стыдиться, миссис Бобер.
Ева почувствовала холодок страха.
— И вы из своего личного опыта вывели, что я психически нездорова?
— Я отправлюсь в больницу и сообщу врачам, что, по-моему, у вас своего рода нервный срыв. Опять же, миссис Бобер, не бойтесь. Подобными расстройствами страдали многие выдающиеся люди. Вспомните Черчилля, Алистера Кэмпбелла, Леса Денниса.
— Но с моей психикой все в порядке! — настаивала Ева.
— Медицина продвинулась далеко вперед с тех пор, как бедный мистер Черчилль страдал от депрессии и называл ее «черная собака, которая всегда со мной». Изобретены чудодейственные препараты, и всего через несколько недель вы снова станете собой. Сможете встать с постели и присоединиться ко всем нам.
— А я не хочу к вам присоединяться.
Сестра Спирс надела темно-синий дождевик и аккуратно протянула ремень через коричневую кожаную шлевку.
— Я непременно к вам еще зайду. До свидания, миссис Бобер.
Пять минут спустя, услышав снизу голос матери и звук захлопнувшейся входной двери, Ева крикнула:
— Мама!
На подъем по лестнице у Руби ушло больше времени, чем обычно, и, дойдя до кровати Евы, она тяжело дышала.
Ева не хотела расстраивать мать, но откровенный разговор назрел. Ева спросила:
— Значит, ты побеседовала с медсестрой?
— Да, — кивнула Руби. — Спирс рассказала о докторе Бриджесе. Представляешь, он уже три дня не ходит на работу — как-то повредил нос анимированным пинцетом.
— Автоматизированным, — исправила оговорку Ева. — И Спирс не следовало сплетничать о врачах.
— Ей не по вкусу этот чернокожий доктор. Проказзо говорит, что он натуральный лентяй. Ну ведь медики все такие и есть, согласна?
— Нет, они не такие.
— Я бы ни за что в мире не согласилась на работу Спирс. На все эти тошнотворные вещи, что ей регулярно приходится делать. Она описала несколько самых запущенных случаев. Отвратительно, какими только гадостями бедняжка не вынуждена заниматься.
— Ты насплетничала ей о Брайане и Титании, что они якобы живут в пристройке.
— Но я ведь не могла сказать, что они живут в сарае, разве нет?
— И зря ты проболталась о Белом пути.
— Но все давным-давно знают о твоем Белом пути, — возразила Руби.
— Все?
— Ну, все, с кем я знакома. Сказать по правде, Ева, все думают, что это сумасбродство с твоей стороны.
— А ты, мама? Ты сама как думаешь? Что это сумасбродство?
Руби печально покачала головой и вздохнула:
— Я думаю, что никогда тебя толком не знала и никогда не узнаю. Никто из нас больше тебя не знает, дочка. Мы все хотим, чтобы к нам вернулась прежняя Ева.