Со штабеля они спустились к бункерной эстакаде – та сильно накренилась набок, и огромные емкости, в которые загружалась шихта, полопались, как переваренные овощи. В одной из трещин виднелась «серебристая паутина» – та самая, что легко рвет любые связи электромагнитного характера. Здесь была неясная граница Зоны, которую Лауниц почувствовал перепадом давления, который прошел по всем его внутренностям.
На литейном дворе Вера окликнула Возняка:
– Лауницу надо передохнуть.
– О, свет очей наших притомился. Такой бледный. А мы ведь только до границы Зоны добрались. – Возняк сделал еще несколько шагов, потом все же остановился. – Ладно, пусть отдохнет, выдать ему рулон туалетной бумаги.
Стецко, попрыскав спреем, подсвечивающим биологическую опасность, сел на какую-то трубу, хлебнул из фляжки, сказал умиротворенно: «Я, когда возвращаюсь из Зоны, всегда трахаю свою милую в три разных места». И застыл, прикрыв глаза, однако заметно было, что вполглаза наблюдает за всем, особенно за товарищами по группе. Возняк же с глумливой ухмылочкой взирал, как Вера щупает ногу Лауница и прикладывает к ней рогалик ультразвукового сканера.
– Перелома, похоже, нет, – сказала она, покончив со сканированием. – А вот ушиб есть, и немаленький, но отек и боль мы сейчас снимем.
Она раскрыла серебристую коробку аптечки, вытащила оттуда шприцпистолет и, вставив две желтые ампулы, сделала укол прямо через штанину.
– С такой мамочкой ты уйдешь далеко, немчонок. – Возняк сплюнул. – Попроси ее еще, чтоб на ручки взяла и дала сиську пососать. Она – вкусная…
Лауниц понимал, что Возняка пора ставить на место, тем более и Стецко уже не хранил каменное выражение, а откликался глумливой улыбочкой, но все мысли упорно крутились вокруг одного – где б облегчить мочевой пузырь.
– Рано скалишься, Школяр, – почти про себя сказала Вера, – как бы не пришлось потом скулить.
– Я скоро, схожу до того каупера и обратно, – сказал Лауниц, однако на этот раз Возняк, поймавший свирепый взгляд Веры, не откликнулся.
Когда Лауниц, сделав дело, выглянул из-за опоры каупера, сердце его сжалось. Никого из его группы не было на месте. И в то же время они… стояли на гребне террикона – именно так, как это было полчаса назад… Фигуры были несколько вытянуты и искажены, так что головы превращались в нечто, напоминающее раскрытый бутон. Словно отражения в зеркале с криволинейной поверхностью.
Лауниц почувствовал, как паника захватывает его, вот она сильно надавила на солнечное сплетение, прошла волной по пищеводу, ткнулась под кадык и отразилась по́том на спине. «Ничего особенного, – сказал он себе, – просто сумасшедшее место». Сперва вернуться назад.