Когда еврей понял, с кем имеет дело, он пустил в ход все средства, чтобы нажиться на новичке. Приводил якобы богатых, солидных и совестливых собратьев, с которыми Шарский даже не смел торговаться. И с их помощью Герш постепенно уносил коврики, пальто, сюртуки, все вплоть до одеял и простыней. Щерба и другие товарищи не сразу это заметили — время для сделок выбиралось всегда такое, когда их не было дома, и Стась хранил в тайне эти свои дела. Вскоре, однако, его весьма ограниченные ресурсы полностью исчерпались, осталось лишь то, что продать, сбыть вовсе было невозможно, — вещи, ничего не стоившие или совершенно необходимые. Однажды утром, когда Шарский, возвратясь с лекций, слонялся один по их пустой общей квартире, лихорадочно размышляя о завтрашнем дне, неожиданно показался в дверях Герш, который давно уже не появлялся, потому что приходить было незачем.
— Добрый день, пан Станислав!
Погруженный в свои думы, Стась даже не ответил. Еврей угодливо повторил приветствие.
— Добрый день, пан Станислав!
— Чего тебе? — спросил Шарский.
— Да так, ничего. Пришел узнать, может, вам что-то надобно…
— Ничего не надобно… Потому что ничего уже нет! — со вздохом ответил студент.
Еврей минуту помолчал, но его явно что-то распирало.
— Кабы вы, паныч, знали, как я вас люблю, — тихо произнес он, — ей-богу, без лести, мало найдется таких порядочных молодых людей… Я хотел бы вам чем-то помочь, по совести, ауф не мунес[27].
— Чем же ты мне поможешь? — с горькой усмешкой возразил Стась. — Продать-то мне больше нечего. Вы у меня все перетаскали…
— Да разве я про то говорю? Храни боже! — возмутился Герш, разводя руками. — Ауф не мунес, я все себе голову ломаю, что бы для вас сделать! И я надеюсь, если что подвернется… так и мне, бедному еврею, малость перепадет.
Стась уставился на него — так странно прозвучали Давно не слышанные слова надежды.
— Что же может подвернуться? — с живостью спросил он.
Герш подошел к нему, таинственно оглянулся и вздохнул, будто готовясь поднять большую тяжесть.
— А что вы мне дадите? — спросил он.
— Что я тебе должен дать? И за что?
— За что? А если я найду для вас легкий заработок? Признаюсь, я тебя не понимаю.
— Ну, ну! Уж я торговаться не буду, ауф не мунес, я знаю, пан студент человек порядочный — дадите что пожелаете! Я на вас полагаюсь.
Стась все еще стоял, не понимая, что еврей ему обещает и чего от него хочет, но вот Герш наконец заговорил чуть ли не шепотом:
— Такое место! Такие кондиции, аи вай! Ауф не мунес, лучшего места на свете нет. Купец первой гильдии. А уж богатый, а морейну