Он и жена его сделали на втором этаже несколько комнат парадными и обставили их с известной роскошью, во бывали там лишь по необходимости, а в основном проводили время в комнатах того же этажа, выходивших во двор и на галерею, — чистота и порядок в этих комнатах мало чем отличались от того, что творилось на половине старика Абрама. Хозяйка дома, дочь виленского торговца-толстосума, когда-то замечательная красавица, ходила по обычаю в парике и в вышитой повязке, но платья носила модного покроя и с явной претензией на элегантность. Пальцы у нее были унизаны кольцами, по субботам она щеголяла атласом и бархатом, батистовыми платочками, дорогими шалями. Однако это не мешало ей заниматься кухнею, наблюдать за тем, как замешивают тесто на «локшен»,[33] командовать служанками, когда пеклись «кугели»[34],— словом, не брезговать всеми женскими хлопотами, в которых ей помогала старая еврейка, искусная стряпуха, и служанка помоложе, так как Давид был лакомкой, любил поесть и вкусно и много.
Двое детей четы Бялостоцких зашли уже гораздо дальше в новшествах — Соломон посещал гимназию, носил длинные волосы и одевался вполне по-современному, а юной Саре, несмотря на скупость, старались дать наилучшее воспитание, сделать из нее настоящую барышню. И Соломон и Сара, дети родителей, отличавшихся восточным типом красоты, унаследовали черты израильского народа во всей их библейской чистоте и прелести. Брат и сестра были схожи, с тою лишь разницей, что Сара, которой тогда было около четырнадцати, превосходила красотою и брата, и мать, и отца. Даже в еврейских семьях, где красивые лица не в диковинку, редко увидишь такую возвышенную, идеальную красоту, какою была наделена Сара, — я сказал бы, что в ней как бы воскресла одна из библейских героинь, тех обольстительных дев, дщерей Израиля, которых нам пламенными словами живописуют священные книги. В свои четырнадцать лет она казалась вполне созревшей — настолько ее стройный, гибкий, изящный стан восхищал совершенством очертаний, так безупречно воплощался в ней тот тип, которого она была счастливым образцом. Белоснежная, прозрачная, атласно нежная кожа, оберегаемая от малейшего дуновения ветерка и от солнечного зноя, лишь слегка румянилась на щеках. Восточный профиль необычайно чистого рисунка пленял несравненною красотой, глаза светились внутренней силой — осененные длиннейшими ресницами, под идеальными дугами шелковистых бровей, они глядели с девической скромностью и вместе со смелостью балованного дитяти на мир, который еще так мало видели. Невысокий гладкий лоб, чистый, как зеркало пруда в погожий день, мнилось, отражает небеса, такое царило на нем спокойствие; уста, улыбаясь, открывали зубки белее и прелестнее жемчужных зерен. Но улыбка была на них редкой гостьей — Сара почему-то сызмальства всегда грустила, и родители сильно огорчались, что она как бы не знала радостей детства и юности. Игрушки ее не развлекали, не веселили игры сверстниц, она всегда была задумчива, порой напевала услышанную на улице песенку, а когда ее научили читать, набросилась на книги.