— Я не хочу…
— Я знаю, — перебил он мягко, обнимая ее за плечи и прижимая к груди. — Но ты захочешь, любимая, можешь не сомневаться. Это я могу обещать твердо.
Конечно, он прав. Конечно, в глубине души она желает именно того, что не может позволить ни себе, ни ему. И Энтони знает об этом. Можно сопротивляться этому еще час, два… но желание не уйдет с уходом солнца. Он самый неотразимый, самый притягательный мужчина, которого она когда-либо видела, и близости с ним она хотела с самой первой их встречи. Такой пожар чувств не гасится логикой и рассудком. Когда своего требуют сердце и тело, здравый смысл летит ко всем чертям.
Рослин уже и не пыталась сопротивляться, отбрасывая страхи и благие намерения все дальше, по мере того как он крепче и крепче обнимал ее. Она так часто с момента их прогулки по оранжерее Иденов представляла, как вновь окажется в его объятиях, что сейчас было такое ощущение, будто она вернулась в родной уютный дом. Да, она помнила тепло его тела, силу и нежность рук, опьяняющую страстность прикосновений. И в то же время все это было таким новым, таким родным и таким удивительным!
Поцелуй! Но робкий, даже неуверенный. Рослин едва почувствовала его на своих губах и тут же поняла, что Энтони дает ей последнюю возможность остановить неизбежное. Его опыта и умения хватило бы, чтобы одолеть любое сопротивление. Он уже продемонстрировал ей это однажды. И тем не менее Энтони сдерживается, не пускает их в ход. От понимания этого на душе стало совсем тепло, желание слиться с ним в одно целое окончательно вытеснило все остальное. Ведь он спрашивает ее согласия!
Ответ был прост и однозначен. Ее руки обвили шею Энтони. Какое-то мгновение она даже чувствовала нечто вроде обиды, уж больно равнодушной показалась его реакция. Но лишь мгновение. Через доли секунды Рослин уже не думала ни о чем. Даже дыхание, казалось, куда-то исчезло. Остались только его губы. Теплые и сухие, они в колдовском танце заскользили по ее рту, разжигая огонь в сердце.
Сколько это длилось, она не знала. Наверное, долго. Поцелуи вызвали настоящий пир ошеломляющих чувственных ощущений. В реальность Рослин вернулась, лишь когда он слегка отстранился, занявшись пуговицами ее платья. Только сейчас она обнаружила, что Энтони уже успел как-то снять с нее шляпку и накидку. В том, что он ее постепенно раздевает, она вполне отдавала себе отчет, но оставалась недвижимой. Противиться не хотелось, да она бы и не смогла. Его потемневшие полуприкрытые глаза смотрели в самую ее душу, гипнотизируя и лишая воли. И отвести от них свой взгляд она была не в состоянии. Они приковывали к себе, сохраняли полный контроль над ней даже тогда, когда она почувствовала, как, скользнув по бедрам, к ногам упало платье, а за ним последовала и нижняя рубашка.