Кроме того, я старался убедить генералов, что если они решатся в конце концов на соединение с Восточным фронтом, то во всяком случае необходимо им раньше договориться начистоту с союзниками и получить от них гарантии, что они ни с кем иным не будут иметь дело в России, кроме генерала Алексеева, и за ним признают полноту военной и гражданской власти, иначе он попадет в число беспомощных правительств Восточного фронта, а он должен быть над ними и постепенно их ликвидировать (примечательный “сценарий” южнорусских правых политиков, фактически осуществленный Колчаком уже в ноябре 1918 г. — В.Ц.). Сам Алексеев решительно высказался против идеи триумвирата и настаивает на объединении полноты военной и гражданской власти в своих руках.
Алексеев, видимо, сознает необходимость такого договора, но мне пришлось слышать такое мнение, что время не терпит, что надо ему туда поехать и на месте решить дело. Впрочем, как я уже писал, сентябрь весь уйдет на операции на Кавказе, и до этого Добровольческая армия не тронется на Царицын. А не идти туда же нельзя, ибо только в Царицыне она получит снабжение, которого нельзя найти на Кавказе».
Между тем 8 сентября 1918 г. в Уфе началась работа Всероссийского Государственного совещания, призванного не только организовать власть во «всероссийском» масштабе и «возродить» разогнанное большевиками Учредительное собрание, но и сформировать необходимое верховное управление. Михаилу Васильевичу — и в последние дни его жизни, и уже после кончины — суждено было оказаться в центре разгоравшихся споров относительно того, кто сможет возглавить создававшуюся единую всероссийскую власть.
По общему мнению многих военных и политиков, именно Алексеев наиболее удачно подходил на пост руководителя всероссийского Белого движения: об этом определенно заявляли представители московского Национального центра, весьма авторитетной фигура Алексеева представлялась также в Сибири и на Дальнем Востоке. Генерал-лейтенант Д.Л. Хорват, бывший управляющий и глава военной администрации КВЖД, комиссар Временного правительства в полосе отчуждения КВЖД в Маньчжурии, провозгласил себя Временным правителем России 9 июля 1918 г. Но при этом Хорват объявил, что при появлении «правомочного органа где-либо на остальной территории России» или другого («более компетентного») лица, например, генерала Алексеева, он готов передать ему власть.
Однако в Уфе кандидатура Алексеева обсуждалась отнюдь не в качестве правителя или даже члена «троектории», а лишь в качестве военачальника. Даже предполагалось, что Михаил Васильевич примет должность не Верховного Главнокомандующего, а только заместителя Главковерха, избранного большинством участников Государственного совещания. Из обсуждавшихся «военных» кандидатур — «прежде всего Алексеева затем Болдырев и Колчак» — Алексеев действительно был избран «заместителем» Болдырева. Образованная на Совещании в качестве единой, всероссийской власти, Уфимская директория не имела в своем составе значительного числа известных в общероссийском масштабе фигур. Генерал от инфантерии Алексеев, бывший начальником штаба Верховного Главнокомандующего с 1915 г., стал заместителем генерала-лейтенанта Болдырева, командовавшего в это время полком. Подобную «несоразмерность» отмечали многие.