.
Уголки губ Джорлана приподнялись в изумленной гримасе.
- Я загадочен только для тех, кто не может разгадать меня.
Лаймакс закатил глаза.
- Что за остроумие!
Джорлан мягко рассмеялся.
- Ты же не собираешься проливать огнесвет ради спокойствия нас, простых смертных? - Лаймакс широко раскинул руки в жесте преувеличенной обиды.
Джорлан рассмеялся, признавая истинность слов, однако не удовлетворяя любопытство Лаймакса. По привычке он промолчал и продолжил краем глаза наблюдать за женщиной. Необычная реакция, вызванная ею, раздражала его.
Интуитивно почуяв угрозу, вызванную насторожившейся женщиной, он стал отворачиваться. Маркизель просто слегка пошевелилась и мгновенно поймала взгляд его глаз.
На долю секунды показалось, что его сердце прекратило свой бег.
В это мгновение его жизнь замерла между вздохами, порождая запретные желания.
Горячая дрожь быстро пробежала по его паху. Не было слов, чтобы охарактеризовать странный эффект, произведенный ею, и он не был уверен, что хочет описывать его, даже если бы и мог. Тот час же он передернул широкими плечами, чтобы стряхнуть сильное желание, нахлынувшее на него. Маневр был старым трюком, которому он выучился в юности у одного из своих превосходных учителей. Это сработало лишь с виду, еще больше привлекая ее внимание. Прямо противоположно тому, что он хотел.
Она знала! Знала хитрости, которым он научился. Уловки, которым все они обучались.
И почему бы ей не знать их? Говорили, что ей были знакомы намного более тонкие интриги, чем простые хитрости мужчин. Говорили, что она великолепная, со стратегической точки зрения, выдающаяся Маркизель. Женщина, познавшая себя, и добившаяся многого от жизни. Горожанка [33].
Если возникнет ситуация, она может быть его неприятностью.
Как только в голову пришли предупреждающие об опасности мысли, он снова отвернулся от нее, на этот раз с заученной бесстрастной маской равнодушия на лице.
Прямо перед ним зеркалокаменные стены великолепно отразили ее движущийся образ. Сделанный из тонких пластин местных зеркалоскал, эксклюзивный строительный материал покрывал полностью внутреннюю поверхность комнаты встреч. Его непомерная цена, вдобавок к повсеместному использованию в зале, знаменовало богатство хозяики, друга бабушки.
Маркизель слегка расширила свои прекрасные глаза, отмечая его надменные манеры, и нарочито оценивающе оглядела его. Он оскалил зубы, ненавидя, когда его вот так вот рассматривают.
Как если бы он был незначительным приложением к кровати титулованной женщины.
По крайней мере, она не разглядывала его с жадностью, как многие другие.