— Сергеич, что это?
— Впервые вижу и на своей шкуре изучать не хочу, — шёпотом ответил Меченый. — В лучшем случае это неизвестная аномалия.
— А в худшем?
— Ты же слышал от учёных, что не всё новое исключительно местными натуралистами выведено. Запросто могла иная форма жизни здесь корни пустить.
Словно среагировав на слова людей, чёрная поверхность немного, сантиметров на тридцать, плавно сдвинулась в их сторону и изменила форму, неторопливо сузившись внизу вдвое, а вверху расширившись до соприкосновения со стенами. В самой структуре преграды тоже обозначилось изменение — восходящее движение клубов стало сочетаться с круговым вращением. Напарники медленно пятились, ощетинившись стволами, до тех пор, пока это нечто напоминающее воронку смерча, не начало приближать к ним свои плечи. Направив луч в основание чёрного облака, чтобы понять, движется ли эта сущность целиком, Меченый обнаружил его на прежнем месте, но ещё более истончившимся. Благодаря этому обстоятельству свет выхватил ворох человеческих костей, ранее скрываемых дымом.
— Бежим! — крикнул сталкер и схватил Жердева за рукав, увлекая его за собой, прочь от жуткого логова. Они ощутили спинами тягу воздуха, которая нереально холодными щупальцами потянула их назад, но видимо не успела набрать силу и выпустила добычу. Товарищи пробежали не менее пятидесяти метров и два поворота, прежде чем позволили себе остановиться перевести дух. По очереди жадно приложились к фляге, извлечённой капитаном из рюкзака.
— Да чтоб их! — произнёс в сердцах Николай, когда к нему вернулся дар речи.
Эта фраза осталась единственной цензурной в длинном монологе, обращённом ко всем причастным к экспериментам в чернобыльской зоне отчуждения. Меченый его не прерывал, периодически кивая в знак согласия с предложенными товарищем экзекуциями.
Его тоже давненько так не прихватывал страх, ведь к другим опасностям он уже вроде привык, и знал, как поступать в том, или ином случае, а тут вдруг снова пришлось побывать в шкуре беспомощного новичка, столкнувшегося с неизведанным, но плотоядным.
— Придётся возвращаться и идти к старому КБО, — спокойно произнёс он, когда пыл друга иссяк. — Будем надеяться, что там никакая нечисть, включая монолитовцев, ещё не свила себе гнездо.
— Сергеич, ты меня восхищаешь своей непробиваемой флегматичностью перед лицом любой численно превосходящей задницы.
— У человека, не имеющего выбора, нет причин для беспокойства, — пожал плечами сталкер. — Не помню чьё изречение, но сказано метко. Голову и в горячей ситуации лучше сохранять холодной.