Из записок доктора Ватсона
Опрос соседей занял у Холмса чуть более часа. Благодаря Тому мы сэкономили время, не заходя в те дома, чьи хозяева отсутствовали. На сей раз вопросы моего друга не отличались разнообразием. Холмс выполнял рутинную, но, увы, необходимую работу.
– Вы видели, как был разрушен дом Лиггинсов? Вы смотрели отсюда? Из этого окна? Разрешите… Действительно, все как на ладони. И что же вы увидели? Прямо-таки взорвался? Не загорелся и обрушился, а именно взорвался? Замечательно! То есть, я, конечно, имел в виду «очень прискорбно». И что же случилось дальше? Да, я все понял: светящийся кокон, и в нем – Дженни. Нет, я вам верю. Это видели десятки людей. Продолжайте, прошу вас… Значит, просто стояла и плакала? Она видела, как погибли ее родственники? Напомните мне, как их звали? Сайлас и Марта? Вы уверены? Ах, значит, все-таки Бальтазар и Мельхиора? Вы случайно не заметили, Дженни что-нибудь держала в руках? Обрывок бумаги? Чистый или с текстом? Похожий на страницу из книги? Очень хорошо. Листок был у Дженни в руке, когда ее уносил Том? Благодарю вас. Вы нам очень помогли.
И так – раз за разом, с небольшими вариациями. Особых расхождений в показаниях соседей я не заметил. Кто-то припомнил листок в руке у Дженни, кто-то – нет. Кто-то выбрался из укрытия, когда все закончилось, и ничего толком не видел. Однако Холмс, как ни странно, выглядел довольным. Какие выводы сумел сделать мой друг из этих рассказов, оставалось только гадать. Однако я не сомневался: рано или поздно Холмс поделится со мной своими умозаключениями.
– Едем к Дженни, – с тяжким вздохом возвестил он, когда за нами закрылась дверь последнего из домов по Оук Клоуз. – Пришла пора поговорить с девочкой.
Необходимость расспрашивать бедное дитя нисколько не радовала Холмса. Однако выбора нам не оставили: к Дженни сходились все нити этого загадочного дела. Дом викария Симпсона, мимо которого мы проезжали утром, находился на Чарч-стрит, почти напротив церкви Святой Марии. Мы добрались туда к пяти часам пополудни. Викарий был в церкви. Дверь нам открыла нестарая еще женщина с удивительно располагающим лицом. Облаченная в домашнее платье из тонкой шерсти, с оборками и кружевным воротником, в старомодном чепце, она походила на добрую бабушку из детской сказки.