– Откуда вы узнали, что это был сон? – вдруг спросила Дженни.
Признаться, я растерялся и сумел выдавить только:
– Ну, я же доктор!
К счастью, ответ девочку удовлетворил.
– Во сне было очень жарко. Все горело. Я стала звать тётю, потом – дядю. Они не отвечали. Потом ко мне прилетел кусочек книжки. Его ветер принес, прямо в руки. Я подумала: может, там написано, что мне делать? Я читала-читала – и ничего не могла прочитать. А я умею читать. Умею! Буквы были такие…
Дженни удивительным образом пошевелила пальцами. И еще раз, и еще. Движения казались мне смутно знакомыми, но что они означают, я понять не мог.
– Какие были буквы, Дженни?
– Ну, такие… – она чуть не плакала, не в силах подобрать нужное слово. Я хотел ее успокоить, но Дженни внезапно просияла: – Неправильные! Как стрелочки и домики! А потом они стали другими. Были стрелочки и домики, а стали…
– Буквы на листке стали другими?
– Да!
– И ты сумела их прочесть?
– Нет… То есть, да… Они все равно были неправильные, но я их читала. Вслух. Я читала – и ничего-ничего не понимала!
– То есть, буквы ты прочесть смогла, а слова были незнакомые?
– Да! – обрадовалась Дженни.
– А ты эти слова не запомнила?
– Нет, – Дженни искренне огорчилась.
Я с удовольствием наблюдал, как действует моя уловка. Девочка не просто разговорилась – лицо ее порозовело, глаза ожили, уголок рта почти не дергался. Ребенок взахлеб пересказывал страшный, но увлекательный сон.
– Я их читала-читала… И тут вокруг все ка-ак засветилось!
Она потупила взгляд.
– Что было дальше, Дженни? – подбодрил ее я. – Во сне? Все вокруг засветилось – и?..
– Я дальше не помню. Были ужасные пауки: железные, с тремя ногами. Они большие-большие, а я на них сверху смотрю. Пауки большие, а для меня маленькие. Это потому что сон, правда? Я хотела их прогнать веником. Жалко, веника во сне не было. Тогда я стала на них махать руками и кричать, чтоб уходили. Они ушли. Вместо них пришли наши соседи. Тети Молли и дяди Бальтазара не было. И дома нашего… ихнего… Не было дома. Я стала плакать, пришел дядя Том и забрал меня сюда.
Дженни замолчала.
– Это все, что ты помнишь? – осторожно спросил я.
– Да. Когда меня заберут домой?
– Чтобы отвезти тебя домой, надо знать, где твой дом, Дженни. А я не знаю. И дядя Том не знает. И миссис Пристли не знает. Где твой дом, Дженни?
Девочка задумалась. У нее опять задергался рот, а на лице проступило выражение, которое я уже видел. Казалось, она никак не могла решить: улыбаться ей или плакать? Я мысленно обругал себя: все испортить одним неосторожным вопросом! Похоже, вопрос о доме для нее очень болезнен.