Она старалась даже в пустяках настоять на своем: пойти только той улицей, какой ей хотелось, включить радио, не считаясь с тем, что оно мешает Максиму работать.
Он избегал ссор, ненужных споров, многое объяснял беременностью Доры. Но было и такое, что его шокировало.
— Пойди в профком, тебе должны, как инвалиду войны, дать отдельную квартиру, — требовала Дора.
Максим возражал:
— Что я инвалид, там хорошо знают и без, моего прихода. Есть очередь… Другие…
Дора раздраженно отметала этот довод:
— Мне нет дела до других!.. У тебя семья, не будь лопухом… Позвони в горком… — И смотрела с острой неприязнью: — Мне отвратительна твоя неприспособленность!
* * *
Дочка у них родилась темноглазая, здоровенькая. Еще в роддоме заявив, что сейчас потребуется особый уход, Сусанна Семеновна повезла Дору и внучку к себе. Максим не возражал. Действительно, в их общежитии должного ухода не обеспечишь.
Дочку они назвали Юленькой, и видел ее Максим реже, чем хотелось бы, — каждый приход в дом Спинджаров был для него непрост. Да и дважды за последнее время он снова попадал с остеомиелитом в госпиталь и в конце концов вынужден был взять академический отпуск.
Дора после родов пополнела, расцвела еще краше прежнего, материнство по-новому осветило ее смуглое лицо.
О возвращении в общежитие не было речи и через полгода, и через год. Сусанна Семеновна теперь смотрела на зятя еще более сурово-отчужденным взглядом гостиничного администратора, у которого надоедливый командировочный пытается получить место; взгляд поверх головы, непреклонный голос, дающий понять, что беседа бессмысленна.
Максим однажды все же сказал, что их семье лучше построить свою жизнь самостоятельно. Сусанна Семеновна все тем же невыразительным и непреклонным тоном гостиничного администратора спросила:
— Вы хотите погубить ребенка?
— Почему же погубить, — как можно спокойнее возразил он, — девочку можно определить в ясли, рядом с нами.
Но здесь и Дора возвысила голос:
— Они там бесконечно болеют! Никуда не отдам Юленьку?
После окончания декретного отпуска Дора доедала «хвосты», кое-как осилив государственные экзамены, и, получив назначение в Ростове, все же задержалась у мамы. Месяца два поработала в школе, а потом, под предлогом болезни ребенка бросила ее.
Максим не судил Дору строго. В конце концов она была так воспитана, и это не ее вина, а беда. Но он чувствовал, что теряет Дору. Видел, как она отдаляется, и ничего не мог сделать. «Вот такая, как Лиля, — подумал однажды Максим, — будет всегда рядом с мужем…»
Юленька росла забавным существом, общительным, смышленым, с глазами и смуглостью матери и светлыми волосами отца.