– Говори быстрей, не тяни, милейший! Я господин де Луаран, и мне поручено Ее Величеством королевой проследить, чтобы госпожа герцогиня де Шатильон, вдова вашего последнего герцога, прожила свои траурные дни в мире и спокойствии! Не повиноваться мне – значит вызвать на себя гнев Ее Величества! И я не потреплю…
Тон офицера стал угрожающим, и Изабель поспешила вмешаться:
– Оставьте его, капитан. Я, кажется, поняла, в чем тут дело.
Она откинула вдовью накидку из черного крепа и вуаль, чтобы слуги могли увидеть ее лицо, и сказала:
– Ваша покойная госпожа не могла мне простить, что мы с ее сыном обвенчаны по католическому обряду, так как не я, а он отказался от своей веры. А когда ее сына не стало – я хорошо понимаю ее горе! – она окончательно вычеркнула меня из своей жизни и постаралась разорить родовое гнездо, чтобы никто не мог здесь поселиться. Единственное, что ее извиняет, – так это то, что она не знала, что я ношу под сердцем ребенка ее сына и собираюсь растить его здесь, в доме его отца и дедов, в соответствии с его высоким титулом. Поэтому…
Продолжить свою речь она не смогла. Восторженный вскрик прервал ее. Казалось, что призрачные тени ожили и вновь стали людьми. Как торопливо стали они открывать ворота, как поспешно зажгли в прихожей свечи, потому что уже спустились сумерки!
– Вот, значит, какой нам приготовили прием, – вздохнула Агата, предложив руку Изабель и поддерживая ее, потому что госпожа была очень бледна и явно устала. – Обопритесь на меня. Интересно, найдется здесь хоть что-нибудь, чем можно подкрепиться? И нам, и нашим сопровождающим. У них, я думаю, после целого дня скачки на лошадях разыгрался аппетит.
Не откладывая дела в долгий ящик, Агата задала этот самый вопрос пожилой женщине, с ног до головы одетой в черное, которая встретила их на пороге и, поклонившись чуть ли не до земли, назвалась Жанной Бертен, женой мажордома. Лицо у нее сияло от радости, а в глазах стояли слезы.
– Госпоже герцогине не о чем беспокоиться! У нас в замке достаточно всяких припасов, есть вино в погребах, и неподалеку ферма!
– Повезло нам, что ваша вдовствующая герцогиня не приказала вам уничтожить все припасы, следуя тактике сожженной земли, – насмешливо произнесла Агата.
– Уничтожить пищу – значит оскорбить Господа, она бы никогда не пошла на святотатство… Да и у людей не поднялась бы рука… Наша прежняя хозяйка ушла бы в мир иной куда более спокойной, если бы знала, что родится наследник! Господи! Господи! Какое же это счастье!
Изабель улыбнулась этой женщине, чья искренняя радость смягчила ее первое, далеко не радостное впечатление.