Их столик располагался на самой нижней из трех террас. Под ними обрывались на сотни метров вниз, в долину скалистые уступы. Жара усиливалась, и на террасе, несмотря на традиционную решетку, увитую виноградом, начинало здорово припекать. Благодарно взглянув на Григориоса, Пру пригубила принесенный им освежающий лимонад. Группки людей одна за другой покидали площадь, и таверна постепенно заполнялась народом. Но у Пру по-прежнему не было ни единого повода усомниться в том, что Александр пользовался на Каленосе несравненно большим уважением, чем кто бы то ни было. Шашлык с пылу с жару, только что снятый Марией с мангала, им принес сам Григориос, беспокойно суетившийся вокруг их столика и готовый исполнить малейшее желание Александра. Попробовав свою порцию сувлакии, Александр вопросительно поглядел на Пру, которая осторожно откусила кусочек баранины со своего шампура.
— Ну как, нравится? Бедный Григориос так волнуется!
С улыбкой взглянув на обеспокоенного хозяина таверны, Пру обратилась к своему небогатому запасу греческих слов:
— Эвхаристо…
Когда к ее невнятной благодарности Александр прибавил свою, Григориос расплылся в довольной улыбке и поспешил к остальным клиентам, которые теперь, после того как закончилось состязание, текли в его заведение нескончаемым потоком. Барашек, пожаренный с помидорами и грибами и сдобренный майораном, который, по словам Александра, рос здесь прямо на склонах холмов, был действительно восхитителен. Они ели зеленый салат с золотистым греческим хлебом, а на десерт им подали прохладные ломтики желтой дыни с аргосских равнин.
К тому времени, как Пру и Александр собрались уходить, жара достигла своего апогея, а таверна была переполнена. Умывшись и слегка приведя себя в порядок в маленьком туалете, Пру попрощалась с Марией и Григориосом и вслед за Александром принялась выбираться из бурлящей толпы, выплеснувшейся на улицу в поисках места, где можно было бы перекусить. Перейдя дорогу, они вышли на тропку, которая вела к поросшим виноградом склонам горы Сунос. Пру не подумала о том, чтобы захватить шляпку, и теперь солнце безжалостно пекло ей голову. Она тяжело дышала, и на, лбу у нее выступили капельки пота.
— Осталось совсем немного, — сказал Александр, с беспокойством глядя на ее раскрасневшееся лицо. — В Нисомской роще есть источник — там ты сможешь смочить лицо и голову…
Пру кивнула, не в силах что-либо ответить. Александр взял ее вялую руку.
— Видишь? Роща вон там, наверху. — Он указал на узенькую тропку, справа от них круто взбегавшую вверх, на которой валуны образовывали некое подобие лестницы. — Сможешь взобраться?