Экипаж дважды обогнул монастырь, прежде чем маркиз дал Эбби приказ ехать помедленнее, и они двинулись вдоль стен в третий раз, причем второй кучер громко затрубил в рог.
В тишине пение рога прозвучало словно колокольный звон.
Рог заливался, словно музыкальный инструмент, и звук его отдавался эхом в полях — так охотники извещают друг друга, что увидели лису.
— Тэлли-хо! Тэлли-хо!
Маркиз повторял эти слова про себя, высунувшись в окно, и внимательно изучал стену монастыря, мимо которой они проезжали.
Они миновали уже большую ее часть, но она по-прежнему казалась совершенно неприступной.
В ней никак не меньше трех метров, подумал маркиз.
Кучер на мгновение отнял рог ото рта, облизал губы и снова принялся трубить.
— Тэлли-хо! Уходи!
Вдруг прямо впереди на стене появились чья-то голова и плечи.
Старый Эбби натянул поводья, но маркиз уже заметил маленькую фигурку, вскарабкавшуюся на стену, и не успел экипаж остановиться, как он выпрыгнул из него и побежал туда.
На мгновение ему показалось, что это совсем не Фортуна, ибо фигурка была одета в черное платье и черную вуаль поверх белого апостольника. Волос ее не было видно, но маленькое личико в форме сердечка и большие испуганные глаза не оставляли сомнения, что это Фортуна.
Не говоря ни слова, она перелезла через край стены и повисла на руках. Маркиз быстро приблизился и вытянул руки.
— Прыгайте, я вас поймаю, — прокричал он. — Прыгайте, не бойтесь.
Какое-то мгновение Фортуна колебалась, но потом отпустила руки и упала в его объятия. Несмотря на ее небольшой вес, он пошатнулся, поймав ее. Вуаль взметнулась, и маркиз увидел белый апостольник, покрывавший ее голову и шею.
— Вы… все-таки… приехали, — задыхаясь, произнесла Фортуна, — приехали… за мной.
Он крепко прижал ее к себе и на какое-то мгновение почувствовал, что потерял дар речи.
Вдруг за стеной раздался колокольный звон.
— Быстрее… быстрее… увезите меня… отсюда, — взмолилась Фортуна. — Этот звон… означает, что меня ищут.
Не выпуская Фортуну из рук, он быстро подошел к экипажу и посадил ее внутрь.
Лакей захлопнул дверцу и еле успел запрыгнуть на запятки, как Эбби развернул коней и погнал их назад в Кале. Только клубы пыли взвились позади них.
Внутри кареты Фортуна не пыталась высвободиться из рук маркиза — наоборот, она спрятала лицо у него на плече.
Маркиз очень осторожно развязал апостольник, стянул его с головы Фортуны и бросил на пол. Ее волосы, освобожденные от пут, густой волной рассыпались по плечам.
И тут только он заметил, что она плачет. Взяв ее за подбородок, он повернул к себе ее лицо.