Вдруг он застыл на месте. Ему вдруг показалось, что он бросил между собой и Фортуной обнаженный меч.
Его руки все еще лежали на ее плечах. Он посмотрел на нее и увидел широко раскрытые испуганные глаза, зардевшиеся от бешеной тряски щеки, белые волосы, разметавшиеся по лицу, дрожащие губы.
— О боже! — простонал маркиз.
Это был стон невыносимой боли — словно внутри его прорвало какую-то невидимую плотину, и он понял, что не может больше сдерживаться. Маркиз сжал Фортуну в своих объятиях и впился страстным поцелуем в ее рот.
Он так крепко сжимал ее, что ей стало нечем дышать, его губы терзали ее рот, и она ничего не ощущала, кроме боли, пока, наконец, внутри ее не вспыхнуло пламя, которое стало подниматься все выше и выше…
Поцелуи маркиза сделались мягче, Фортуна почувствовала нежность, таившуюся в них, и ответила ему тем же.
Весь мир засиял для нее ярким солнечным светом; она услышала пение птиц — это была райская музыка.
Теперь никто не сможет их разлучить — этот поцелуй связал их на вечные времена.
Наконец, маркиз оторвался от Фортуны и взглянул на нее. Ее глаза сияли, словно звезды, а лицо стало таким прекрасным, каким он его еще не видел.
— О, моя дорогая, моя бесценная, моя любовь, — прошептал маркиз. — Зачем ты искушаешь меня? Я хотел совершить единственный добрый поступок за всю мою жизнь, вернуть тебя твоим родителям, но ты не дала мне этого сделать!
— Я не могу… жить без тебя… ты знаешь, что не могу, — прошептала в ответ Фортуна.
— Ты сошла с ума! — воскликнул маркиз. — Неужели ты не понимаешь, что я за человек? Ты ведь должна знать мое прозвище. Последние пять лет я находил забвение в пороке и распутстве. Ты окружила меня ореолом, но он совсем мне не идет.
— Ты всегда был для меня богом Солнца, — прошептала Фортуна, — а когда Солнца на небе нет, то на земле царит мрак, ужас… и отчаяние. Я не могу без тебя жить.
— Я пытался сделать как лучше, — в отчаянии произнес маркиз, — но это оказалось так трудно, и виновата в этом одна ты. Теперь же я не отпущу тебя, Фортуна.
— Ты… любишь… меня?
— Я полюбил тебя с первого взгляда, — ответил маркиз. — Но я боролся со своей любовью. Я пытался возненавидеть тебя за то, что ты дочь герцога. А когда я увидел, как ты добра, чиста и невинна, я понял, что не достоин тебя. — Маркиз крепче прижал ее к себе. — Понимаешь ли ты, что я чуть было не сошел с ума? Это была пытка, которую я не пожелал бы ни одному мужчине, — запрещать себе целовать тебя, дотрагиваться до тебя, сделать тебя своей.
— Но почему? — спросила Фортуна.
— Потому что я люблю тебя, — просто ответил маркиз. — Потому что не хотел испортить или осквернить самое совершенное создание на свете. Я имею в виду не только твою красоту, моя радость, — она неоспорима, — но и тебя саму. О такой женщине можно только мечтать!