Так где и что Липранди?
После разгрома Наполеона русский корпус во главе с графом Воронцовым несколько лет стоял во Франции. Там пересеклись пути подполковника Липранди и первого сыщика Парижа Эжена Видока. Пересеклись не случайно. Видок обратился за помощью к Воронцову: коль вы, русские победители, вскормили у себя в Мита-ве целую шпионскую ораву из французских эмигрантов числом более шести тысяч, кои против вас же и работают, то и помогите размотать этот клубок.
Воронцов выделил префекту полиции несколько штабных офицеров, занимавшихся контрразведкой, среди них, точнее, во главе - был Липранди. Префект Видок впервые за последние годы спокойно спал по ночам. Размотали и отдали ему почти все концы. Почти. Но не все. Некоторые нити скрытой паутины тянулись из Митавы в Петербург, в Ригу, расползаясь затем по тенетам российской глубинки.
Тот же Воронцов, спустя годы, пренебрег настояниями Липранди, принимая в Крыму мадам и месье де Гелль. Любезнейший граф сделал решительно все, что было в его власти, дабы помочь этим шпионам в их топографических занятиях, не догадываясь об истинных целях и не мешая снабжать оружием непокоренных черкесов. Яхта у этой парочки имелась - белая с позолотой, трехмачтовая. Никто ее не досматривал. Главный интерес их в Крыму был, где мадам и месье досконально изучили будущий театр военных действий.
Это замечание стоит держать в уме не только потому, что Крым в той войне Россия потеряла.
Комментарий к несущественному
Опальный поручик Лермонтов, самовольно отправившийся в Крым, страстно увлекся Жанной де Гелль. К ней, собственно, и рванулся на контрабандной фелюге. Мельком увидел раза два на Кавказе и не вполне оценил тогда, а потом уже не в силах был сдерживать нахлынувшее чувство, забыть не мог сияния серых глаз, ее вызывающую элегантность в костюме амазонки...
- Я предпочел бы, - сказал ей позже месье де Гелль, - чтобы вы немного более считались с моими чувствами и с нашим общим непростым положением.
- Не слишком ли вы вошли в свою роль мужа, месье? - дерзко парировала она, защищая нечаянную любовь поэта независимо от общего с де Геллем положения и совместных занятий военной топографией.
Ее пронзила острая боль, когда пришла весть о гибе-ли мятежного русского поэта Лермонтова на дуэли, и она, французская лазутчица, вдруг отчетливо увидела, как вылетает из ствола поспешное облачко дыма, не мо-гущее сравниться с грозовым облаком, нависающим над Бештау, и как он падает, падает, до последнего мгновения удерживая ускользающую мысль о том, что все вокруг ошибаются, он не тот человек, которого мож-но убить на дуэли крохотным облачком дыма, - падает под выстрелом у подножья горы Машук...