Завтрак под пистолетом
Нити, тянувшиеся в центральную Россию, подполковник Липранди оставил в своих руках, слегка натягивая и прислушиваясь - где отзовется? Отозвалось прежде всего у графа Палена, цареубийцы, державшего тесную связь с главой Южного общества полковником Пестелем. Это не была банальная слежка. Совсем не то, о чем здесь подходит думать. Липранди сам состоял членом Южного общества, что и подтверждено было впоследствии декабристами - майором Раевским и генерал-майором Волконским, а ранее того засвидетельствовано в ходе допроса бывшего члена Союза благоденствия полковника Комарова.
Полковник позже покончит с собой, как и доноситель капитан Майборода, и все тут не так просто.
Неразгаданная историей интрига, которую долго и тщательно отслеживал профессиональный разведчик Иван Липранди, включала в себя не только устранение Александра I, но и заведомый провал восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года.
Нынешняя разруха и развал в головах даже и не брезжили на горизонте, однако Россия как ныне, так и тогда, плохо себя помнила и не догадывалась, что на ее календаре за 1812 годом следовал не 1813-й, а 1825-й. Неупорядоченное время, что растянулось между, не стоит принимать в расчет, поскольку исполнено оно бродильной полутьмы, слегка побулькивающей, пузырящейся слегка. Хлопотно закладывается вино нового урожая, и дремать ему в подвальной прохладе до лихорадочных ознобов первой зрелости -терпкая горечь, сомнения, надежды, восторги - все хмельное.
Липранди ощущал себя много выше выпавшей ему судьбы. Выше и был. Многочисленные его дуэли тоже не выламываются из общего ряда, хотя и мешали по службе изрядно - скандалы, ненужная огласка, мстительные происки окружения и, конечно же, бесспорное превосходство во всех поединках чести, при самых даже неблагоприятных для него условиях. Да ведь и как стрелял - муху на лету сшибал с десяти шагов. У барьера почти всегда дожидался выстрела соперника, после чего, либо фуражку с него сбивал пулей, либо эполет отстреливал. Крови не жаждал, но и не церемонился ее пролитием, если причина конфликта того требовала. Это по обстоятельствам.
Пушкин живо перенял у него отчаянную бретерскую манеру, которая фраппировала соперника, вызывая дрожь негодования. А Иван Петрович, если видел соперника нахальным или беспечным, частенько пользовался правом отложить ответный выстрел -порой на годы. В этом имелась своя логика мщения. Убить на дуэли проще простого - и Липранди, и Пушкину, да, кстати, и Лермонтову, но это же не наказание обидчика, не урок нравственности, совершенно для него бесполезный, а именно что убийство, хоть и обставленное кодексом чести графа де Шатовиллара. А за что убивать, если вдуматься? Только за то, что упоенный успехом у дамы соперник вдруг останавливает кадриль и велит играть мазурку? Ну, падет он завтра, не расплатившись с карточным долгом, и что с того? Нет, наказание выболеть должно ожиданием неминуемой расплаты. А после и простить можно. Человек-то, прожив годы, другим становится.