В чести и бесчестии (Гончаров) - страница 51
Так и не научившись правильно отдавать команды и правильно их понимать, заслуживший за несколько месяцев больше взысканий, чем все офицеры полка, он производится в поручики. Не за образцовую службу, понятно. Неотступно, неотвратимо, с назойливостью конского слепня - он преследует Натали мнимым "чувством неразделенной любви" и делает это так, чтобы всякий новый слушок, обрастая несуществующими подробностями, целил в сердце Пушкина.
"Декабристу без декабря" суждено было пасть в январе. "Имейте мужество - быть!" Строго наставляя Пушкина, Липранди не учел, что коварство Бенкендорфа перевесит царскую благосклонность. "Теперь он мой!" Ошибался Николай. Трагедия на Черной речке усугубилась таким акцентом: в день дуэли полиция, по велению царя, была послана задержать участников поединка. Бенкендорф исхитрился направить наряд в сторону, прямо противоположную месту смертельного ранения Пушкина.
"Акценты, акценты... - ворчал майор Наумов, постепенно утрачивая лафитное возбуждение. - Пагуба неисповедима, а иуды внутренних, наших дел неиссякаемы. Хвала Пушкину - читать в России стало интереснее, чем жить. Вот послушайте. Весной 1869 года Липранди получил по почте от Льва Толстого только что изданный роман "Война и мир" с дарственной надписью: "В знак искреннего уважения и благодарности". Иван Петрович долго не мог понять, за что ему такая честь, пока не прочитал роман...
Глава 90
Весной 1869 года Липранди получил по почте от Льва Толстого только что изданный роман «Война и мир» с дарственной надписью: «В знак искреннего уважения и благодарности». Иван Петрович долго не мог понять, за что ему такая честь, пока не прочитал роман. Прочитав, понял: граф Толстой внимательно изучал его труды по истории 1812 года, и все батальные сцены, сочетавшиеся со стратегическими замыслами противных сторон, построил на публикациях самого Липранди, включая «Грустные думы ветерана великой эпохи».
До этого он никак не относился к творчеству яснополянского: затворника, а «непротивление злу» попросту раздражало своей вредной вялостью. «Толстовство», на взгляд генерала - наивность незрелого общества, струящего одни только либеральные, бесполезные во всех отношениях мозговые вихри. То же и Достоевский: «Я-то дурак, да и родился так, а вы?.."
А вы - все идиоты. И пошел легендарный, маршал Франции Луи Даву бодрым кавалерийским аллюром. Куда? На Толкучий рынок, вестимо. Лошадей солить. Вот вам и анекдот-с. Не смешно, не умно? Это ничего-с. Истину надо принимать со всеми последствиями. Скажи, кукушка.
И что стоило Наполеону такой народ в полон взять и держать в угнетенном повиновении? Довольно было маршалу Мюрату своей треуголкой махнуть, как тут же все и повалились бы в ноги: «Ваше высокопревосходительство, рады служить вам, дозвольте только форточки отворить, потому как воздух у нас несвежий». Страшно так и храбро.