Я застонал.
— Ну же, ребята. Даже мой лучший друг не знает об этом. Что еще вам тут надо?
— Ты действительно раньше летал на самолетах? — спросил мальчик с любопытством.
— Да.
Он пожал плечами.
— Мне он нравится.
Маленькая девочка, наконец, улыбнулась.
— Ну, думаю, тогда все в порядке.
— Куда мы идем? — маленький мальчик обеспокоено посмотрел на меня.
Как объяснить? Я никогда не знал, что сказать детям, чтобы они поняли. Я мог бы сказать им правду, холодную и простую, как инструкция по эксплуатации. Они не прожили достаточно, чтобы стать теми, кем должны были. Не реализовали свой потенциал. И вот я заберу их в Переход, где их время начнет двигаться. Они вырастут душами достойными или Небес, или такого желанного шанса на вторую жизнь. А если они ничего из этого не достигнут…
Тень материализовалась из пламени, наблюдая в углу коридора. Голодная. Отчаявшаяся. Я обхватил их обоих рукой. Они были детьми. Они не станут одними из них. Я должен был верить в это.
Я взъерошил его волосы и выдавил улыбку.
— Как насчет другого вопроса, приятель?
— Хорошо. Почему огонь не обжигает?
* * *
Полчаса спустя две души были доставлены, и, спустя несметное количество неотвеченных вопросов, я оказался на задней лужайке Эммы, распластав руки и ноги. Можно было не беспокоиться, что трава прогнется под моими ладонями. Рассвет бледным эхом лета продвигался через край горизонта и разливался сквозь мое полупрозрачное тело, отказываясь признать мое существование, не давая мне тень. Как будто это было нужно, чтобы напомнить мне о том, что я не принадлежал этой жизни.
Истон навис надо мной с чем-то напоминающим жалость в его глазах.
— Красивое приземление.
— Разве ты не должен быть в Аду?
— Могу спросить тебя о том же.
Проталкиваясь мимо него, я направился прямо к дому Эмми.
— Не сегодня, Истон. Серьезно, друг. Просто… не сегодня, ладно?
— Как долго ты собираешься заниматься этим? — спросил он. — Ты ведь знаешь, что она уже не ребенок.
— Я знаю. — Боже, я действительно знал это. Мои пальцы опробовали стену, растворившись сквозь кирпич дома. Я мог чувствовать близость Эммы, всем своим телом вплоть до самых кончиков пальцев.
— Тебе следует отпустить ее, — сказал он. — Я еще мог понять это несколько лет назад, но сейчас? Сейчас самое время для тебя, чтобы двигаться дальше, и мы оба понимаем это.
Его слова прожгли дорожку гнева сквозь меня, оставляя обуглившиеся останки мертвых нервных окончаний и пустых вен.
— Я сделаю это, и ее уже можно считать мертвой. Не пройдет и недели, как Мэв надоест ее мучить, и она убьет ее.