— Я знаю, — Истон выглядел покорным, как будто он мог принять вид жизни или смерти, который ожидал Эмму, если меня не будем рядом, чтобы защитить ее.
Конечно он мог. Смерть была его жизнью. От него несло Адом. Он играл в азартные игры с чертями ради забавы. И он не любил ее. Он не сгорел ради нее. Он не нарушал почти каждое правило в книге и не рисковал своей душой ради нее ежедневно.
В отличие от меня.
— А если меня опять пошлют забирать ее? Что тогда? — Я посмотрел на него, нуждаясь в его понимании. — Думаешь, я смогу сделать это еще раз? Позволю ей умереть? Вырву ее душу из ее кричащего тела?
— Лучше ее, чем твою.
— Нет! — разозленный, я двинулся в его сторону. — Не лучше ее, чем мою. Это моя вина, что она в таком положении. Мэв никогда бы не нашла ее, если бы это не случилось из-за меня. Черт, я являюсь причиной стремления Мэв уничтожить ее. И как я могу уйти и позволить ей страдать из-за моей ошибки?
— Это не твоя вина. Ты думал, что помогаешь, — он покачал головой. — Черт, ты и помогал. Она жива, разве нет? Конечно, у нее проблемы, но у какого семнадцатилетнего ребенка их нет? Ты что, не читал Джуди Блум[3]?
Я посмотрел на Истона, на его торчащие черные волосы, заслонявшие теплый лиловый рассвет.
— Ты читал Джуди Блум?
— Иди ты. Ты — единственный назойливый ученик средней школы.
— Я не преследую ее, а защищаю.
— Послушай, я говорю о том, что она однажды умрет, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить это, — сказал он. — Она врежется в дерево на машине. Она заболеет раком. Если удача улыбнется ей, она доживет до такой старости, что ее тело забудет проснуться однажды утром.
— Я понимаю это, — сказал я сквозь зубы. — Но будь я проклят, если позволю Мэв превратить ее жизнь в ад, до того как это случится; оставлю ее одну, и это послужит причиной ее смерти. — В моих словах было столько гнева, что они обжигали рот.
— Это… — Истон замер, и какую бы лекцию он не приготовил, она застряла у него в горле, пока он наблюдал, как ребенок по соседству, не спеша, пробегал по лужайке. Мы наблюдали, как он бросил осторожный взгляд вокруг, а затем спрятал кожаный альбом под рукой и толкнул окно спальни Эммы, открыв его.
— Похоже, у тебя соперник, — сказал Истон, наблюдая, как тот забирается внутрь. Коса начала дымиться на бедре. — Могу поспорить, что у него тоже необычно повышенный пульс.
Я закатил глаза. Я не мог так просто позволить ему вывести меня из себя.
— Кэш всего лишь ее друг. Кроме того, пульс переоценивают.
— Да. Продолжай убеждать себя в этом. — Он подмигнул мне, а после нырнул в бурлящую темную яму воплей, которая открылась под ним. Работа Адского жнеца никогда не кончается. И большое количество темноты на его руках изо дня в день, казалось, нисколько не беспокоило его. Истон был рожден для этой работы, так же как Аная, и весь ее огонь были рождены для нее. Я не знал никого столь более подходящего.