А городок-то маловат, особенно если он собирается переспать с кем-то из коллег. Например, с инспектором Анной Сандберг, тридцати трех лет, из полиции Векшё. Так ведь ее, очевидно, звали, если верить списку персонала разыскной группы, лежавшему перед ним на столе.
— Там все на уровне, — констатировала Сандберг. — И народа было хоть отбавляй. Группа «Юллене тидер» выступала в Эланде вчера, поэтому в городе значительно больше народу, чем обычно, и на самом деле я оказалась не единственной из действующих или будущих коллег в заведении… так вот… но все равно считаю, что для начала нам надо разобраться с публикой.
Она одарила Бекстрёма вопросительным взглядом и получила дружелюбный и заинтересованный кивок в ответ.
«Действуй, малышка. А детали мы обсудим потом, когда будем наедине, только ты и я».
Днем в четверг, до того как ее убили, Линда трудилась на ресепшне в здании полиции. Вместе с приятельницей из гражданского персонала она ушла с работы сразу после пяти вечера. Они прогулялись по городу, заглянули в пару бутиков и примерно в половине седьмого съели по салату и выпили минеральной воды в пиццерии на Сандъердсгатан. Тогда девушки также решили встретиться позднее вечером в городском отеле.
Закончив трапезу, они разошлись, и Линда пешком направилась домой. По пути она сделала три звонка со своего мобильника. Первый сразу после половины восьмого — разговор с матерью, которая находилась в своем летнем домике в нескольких десятках километров к югу от Векшё. Они поболтали о разных обыденных вещах, и дочь поделилась своими планами на вечер.
А потом она дважды звонила подруге и соученице по полицейской школе, спрашивала, не хочет ли та «сходить с ней в кабак». При первом разговоре подруга взяла время на раздумье, но Линда позвонила ей снова через десять минут и поведала, что как раз пришла домой и собирается принять душ (на случай, если бы одноклассница сейчас перезвонила и удивилась, почему она не отвечает), и тогда подруга приняла решение составить ей компанию. В четверть двенадцатого они встретились перед городским отелем на площади Стура и вместе пошли в ночной клуб.
Чем Линда занималась с без четверти восемь до одиннадцати вечера, пока не удалось установить в деталях, но, скорее всего, все это время находилась в квартире. Она сама никому не звонила по мобильному, и никто не звонил ей. Зато она разговаривала с отцом по домашнему телефону за несколько минут до девяти, и их разговор продолжался четверть часа. По словам ее отца, речь шла о всякой ерунде, о событиях у дочери на работе и ее планах на остаток дня. Если верить тому, что Линда рассказала знакомым, с кем она позднее вечером встретилась в кабаке, она также посмотрела музыкальную программу на MTV, начавшуюся в полдесятого, а потом переключилась на ТВ-4 с десятичасовыми новостями.