И потому, когда большинство семей Верхнего города умирало от голода, Ревекка в тайне и страхе пекла в подвале кусочки пресного хлеба, пригодные для того, чтобы смягчить муки голода. Иосиф же даже не спрашивал, откуда берется хлеб. Он ел как можно меньше, отдавая большую часть жене, которая выкармливала своего второго ребенка, а ее первый ребенок умер во младенчестве. Они ели втайне и в спешке, не решаясь даже закрыть наружную дверь во время еды, так как сикарии неизменно вышибали любую дверь, считая их беспорным признаком того, что у семьи есть пища. В конце концов выпечка стала слишком опасной, ведь запах хлеба можно почувствовать, и они ели сухую муку, разбавляя ее малым количеством воды, потому что теперь не хватало даже воды, так как акведук был разрушен, а купальня Силоам была в руках римлян.
Когда муки почти не осталось, Ревекка взяла последнюю горсть и, поровну поделив ее, отдала половину мужу.
— Ешь, — сказала она. — Это все. Потом мы умрем.
Она сказала это без всяких чувств, ведь смерть стало обычной, во многих домах целые семьи лежали мертвыми, и некому было их похоронить. Но Иосиф, хотя и мало думал о себе, был тронут, думая о своей молодой жене и ее малыше и решил выйти из города, чтобы собрать немного травы на склоне Масличной горы. В ответ Ревекка покачала головой и сказала, что даже если он избежит смерти от рук людей Симона, которые хватали всех, кто старался покинуть город, и убивали их как предателей, то его без сомнения замучают и распнут римляне.
— Это мне надо идти, — сказала она. — Дай мне умереть первой, потому что я виновата и заслужила смерть.
Иосиф постарался утешить ее, но Ревекка по-прежнему была охвачена чувством вины.
— Нас предупреждали, — сказала она. — К нам был послан праведный рабби и передал это предупреждение. Я не стала слушать и высмеяла его. Я думала Бог на нашей стороне, и он отдал римлян в наши руки. Но сейчас все наши победы забыты, наш город умирает, а Симон бен Гиора стал худшим тираном, чем Гессий Флор, ведь он осквернил двор Святилища и запачкал алтарь кровью священников. Рабби все это предсказывал, и всего этого мы могли бы избежать, если бы я прислушалась к его словам и выполнила пророчества Мессии. Как правильно говорил рабби: «Помните жену Лота». Но жена Лота одна поплатилась за то, что оглянулась назад, в то время как я втянула нас обоих в гибель города. Если бы ты ушел вместе со всеми и оставил бы меня здесь, я бы не чувствовала себя виноватой в твоей смерти.
Иосифа бен Менахема не столько интересовало ее чувство вины, сколько ее вера, так как он очень надеялся обратить ее в свою веру. И вот, услышав, как она говорит о пророчестве рабби Иисуса, он спросил, не считает ли она теперь, что этот Иисус и вправду был Мессией, обещанным Богом. Она ответила, что не знает, но конечно он правдиво предсказал все, что обрушилось на Иерусалим.