Я растворился в космосе. Миллиарды звезд видел одновременно, тысячи планет проживали по году прежде, чем я успевал моргнуть. Я увидел Конвикт, застывший на одном месте, и еще одну незнакомую планету, не покрытую облаками. Незнакомый мир сиял отраженным светом тысяч солнц, словно новогодняя игрушка.
Я прищурился, полностью сознавая, что лежу с закрытыми глазами на ложе слиппера, и вдруг понял, что эта планета стальная! Я увидел огромную брешь в ее боку, словно какой–то колоссальный звездный зверь откусил кусок. Потом разглядел человека, лежащего на чуть пробивающейся конвиктской травке, держащегося за молодые стебельки, чтоб его не унесло диким утренним ветром. И в это же время я видел чрево Стальной планеты. Видел необычайно прямо сидящего на высоком троне старца. И услышал его голос. Обращался он явно не ко мне.
— Ты, Реутов, сын Реутова, пришел сказать мне, что планета твоя?
— Нет, Тэнно, — ответил, не пошевелив губами человек на траве.
Я был уверен, что сказал именно он.
— Тэнно, я пришел спросить у тебя совета.
— Реутов! Воин! У меня только один совет: убей того, кто мешает нам достичь цели!
— Тэнно, повелитель, прости! Я расслабился. Я решил, что цель близка. Они предложили половину добываемого трасса, и я решил, что это победа.
— Ты нашел свой корабль? — голос старца потеплел, видимо, он умел прощать ошибки.
— Да, повелитель.
— Иди, Реутов, возьми оружие и добудь для меня эту планету. ВСЮ! РЕУТОВ! ВСЮ!
Старик растворялся на фоне незнакомых звезд. Вместе с ним растворялась Стальная планета, но незнакомца по имени Реутов, лежащего на конвиктской траве, я еще видел.
— Кто ты? — сказал я мысленно.
Он повернул голову ко мне, брови его слегка дрогнули, и мы стали стремительно сближаться. Я падал на него, он тянул планету за собой навстречу. И вот он уже так близко, что я мог бы похлопать его по щеке.
Я заглянул ему в глаза и увидел свое отражение. Ожидал увидеть, что угодно, только не самого себя. Ужас накатил, как волна. Из плотно сжатых зубов рвался крик, и я не смог его сдержать:
— Кто ты, мать твою…
И снова звезды. Потом растаяли и они. Наконец, я увидел густую сетку кровеносных сосудов в веках — надо мной светила лампа, которую я не включал.
— Кто ты, Реутов? — прошептал я, еле ворочая уставшими от напряжения скулами, и нажал кнопку слиппера.
Реутов:
Люди шли осторожно. Осторожно и очень медленно ехали машины, пропуская прыгавших по сухим островкам пешеходов. Грязные потоки лились из подворотен. Грязь капала с крыш. Капли грязи, подхваченные налетевшим порывом ветра, стучали в дребезжащие оконные стекла. Люди выплевывали вязкие черные капли и не менее грязные слова, перепрыгивали очередной поток мути, отворачивались от налетевшего потока грязных капель и шли дальше, каждый по своему делу, к одному ему известной цели.