Лететь нужно было долго, а так как я пересекал это проклятое озеро не первый раз, то и скучно. Чтобы чем–то себя занять, пробовал читать газету. Но трясло так сильно, что буквы прыгали, как сумасшедшие горки. Пришлось все три часа болтать с идиотом штурманом. Адски болела голова, хотелось поспать часа три на мягкой кровати. Уютной спальни не было, зато наличествовал громила–штурман с телячьими глазами, который всю дорогу рассказывал про свои явно выдуманные похождения в Баттер–тауне. Самое идиотское в его рассказах было то, что он сам искренне верил этим бредням. Однако все, что ни делается — к лучшему: именно он обратил мое внимание на ясно видные с высоты минные заграждения вдоль побережья Ореховой долины. Даже детеныш крокодила был бы мгновенно разорван на куски, попади он в этот усеянный взрывчаткой участок озера, а о довольно большом катере, на крыльях или без, и говорить нечего.
Это обстоятельство, столь случайным образом выясненное, как ни странно вылечило от головной боли. Глаза перестали слипаться, мозги очистились и заработали, как после продолжительного отдыха.
— Хорошо, парень, — сказал я штурману. — А если бы я хотел скрыться от стражи в окрестностях Ореховой долины, где бы мне лучше спрятаться?
— В самом городке. Там столько людей, — пожал плечами тот.
— Порт закрыт!
— Тогда на севере, в лесу.
— Не пойдет! Слишком далеко от дорог!
— Тогда немного южнее городка, там…
— Мины вдоль всего побережья!
— На Тростниковый Ад что ли намекаете?
— Тростниковый Ад?
— Там острова и хижины охотников. В такую жару — прохладно, и жратва сама прибегает. Я как–то там…
— Ты давай–ка ЗДЕСЬ проложи–ка курс к островам! Да поторапливайся, если не хочешь, чтоб я тебе «ЗОЛОТЫЕ ГОРЫ» пообещал, а я свои обещания обычно выполняю!
Амбал–штурман сделал серьезную обиженную рожу. Попробовал сделать умную, да у него ничего не получилось. Он совсем загрустил и пошел выполнять приказ.
Я чувствовал, что Реутов уже почти у меня в руках. Я даже представил его: высокого, русоволосого, битком набитого мышцами и смертью. И его глаза! Под его «ласковым» взглядом хотелось стать маленьким–маленьким, забиться в щелочку и сидеть там, пока он не пройдет своей дорогой. Он чужой этому миру, и взгляд у него чужой. Его взгляд обдает космическим холодом и в тоже время обжигает лазерным лучом. Он прилетел на своей звездной лодке, черт бы побрал наших ученых, до сих пор не сумевших открутить хотя бы один винтик, завоевать нас. И могу признаться: хотя ему и не удалось это сразу, но того и гляди получится. Его почему–то не выдают горки и хоккайдцы, геологи на Ла Легране не горели желанием поделиться своими впечатлениями о нем. Но сволочей везде много.