Ларри ухватила тонкими пальчиками заднюю часть пули и осторожно, но достаточно быстро вытащила. Как ни странно, это простейшее действие забрало у нее массу физических сил. Пока я склеивал раны и потом сращивал клетки мышц, Ларри молчала.
— Извини! — наконец грустно сказала она.
— Да, — ответил я, не слишком понимая, за что.
— Там совсем рядом билось сердце, — всхлипнула девочка и закрыла глаза ладошками, выпачканными кровью.
— Было бы хуже, если бы оно не билось, — сказал я.
Ларри сразу успокоилась, утерла уже выкатившиеся слезы и улыбнулась. Я тоже улыбнулся и сразу записал в долговременную память: «Улыбка — такое же эффективное оружие, как внушение. Особенно в тех случаях, когда ничего более существенного применить нельзя».
— На тебя напали?
— Можно сказать и так, — я насторожился, но это оказалось простым любопытством.
— Их было много?!
— Они были на гравилете.
Ларри понятливо кивнула:
— Они отобрали твои припасы и одежду?
Я мог ей сказать, что одежда и припасы это одно и тоже, но вместо этого согласно кивнул.
— Жаль. У меня тоже ничего нет… Самое время сейчас было бы перекусить!
«Она права, — подумал я. — Мертвым клеткам требуется замена, а для этого нужен приток белков».
Рядом, под снегом, заворочался какой–то небольшой зверь. Животное готово было принести себя в жертву нашим желудкам, но девочка не должна была видеть процесс заготовки пищи.
— Спи, — сказал я.
— Что ты сказал, Иль?
— Кому говорю!
Ларри сразу уснула. Организм ее был слаб: им легко управлять.
Я вошел в лес. Туземный зверь нагло ворочался в снежной норе. Язык его мозга был невероятно прост. Только инстинкты. Мне оставалось лишь соединить энергоцепями нужные участки редких извилин и он, безоговорочно подчиняясь своему простому мозгу, выволок тело под свет ночных светил.
Животное было прекрасно. Длинные задние ноги с ядовитыми шипами на суставах передние с тремя когтями на каждой, рот, полный клыков и прекрасный ряд — гребень броневых костных отростков вдоль позвоночника украшали лесного хищника.
Костяная пластинка — наглазник броненосца ушла под лобную кость, и в щелочку выглянул злой желто–черный глаз. Зверь проснулся. Я забыл о холоде, а его, напротив, это раздражало.
Я обхватил шею зверя со спины и поднял. Броненосец немедленно вцепился в руку лапами, и когти пробили кожу. В душе я понимал, что напал первым и лесной житель имел право защищаться, но разозлился не на шутку. Вспылил настолько, что не успел совладать с рефлексами. Могу смело утверждать, что ни одно животное этой планеты еще не погибало подобным образом. Если, конечно, по глупости своей, не кусало проводов высоковольтной линии.