, утверждавшего, что, по словам его жены, кто-то из соседей видел Ксению и Сергея Морозовых вместе 3 сентября в лесу
[90] [164]. Федченко зафиксировал также показания другого жителя деревни, что «общественность» Герасимова считает Ефима Шатракова непричастным к убийству и что обвинение Шатракова, по мнению жителей деревни, основано исключительно на его вражде с Павликом Морозовым [162об.]. Резолюция Съезда крестьянской бедноты, перечень кулаков, составленный сельсоветом, и субъективное мнение доверенного лица имели почти одинаковый вес. Образцы всех этих «жанров» использовались в качестве полноценных свидетельств и находили свое место в материалах дела [58— 60, 44— 46, 162об.].
Наконец, не в последнюю очередь сплетни собирали с целью найти сюжетные мотивы, из которых впоследствии сложилось бы впечатляющее повествование о злодействе обвиняемых. Тут любая нелепица вставлялась в строку. Когда Данила Морозов показал на допросе, что Кулуканов украл золото у спецпоселенца, жившего в его доме, к этим словам отнеслись со всей серьезностью [86]. Неудивительно, что менее неправдоподобному утверждению, будто Кулуканов дал Даниле тридцать рублей (огромная сумма для русской деревни начала 1930-х), чтобы он убил Павла и Федора Морозовых [84], легко поверили. И даже нашли подтверждение: по словам Арсения Силина, после убийства Данила купил у него «мануфактуру»[91]. Не меньшую роль сыграли слова, якобы сказанные Данилой Морозовым 3 сентября и дошедшие до следствия через вторые руки [12; см. также 103, 106]: «у Павла было две раны, а у Федора три» — хотя это противоречило результатам судебной экспертизы, согласно которой у Павла было шесть ран, а у Федора четыре [11об.].
От деревенской драки к «кулацкому заговору»
При общей схожести следственных методов и одинаковом понимании своей задачи по выбиванию нужных показаний, работники ОГПУ и милиции тем не менее по-разному использовали собранный материал на следующем этапе разбирательства. Так, участковый Титов с самого начала был убежден, что убийство совершили Данила Морозов и один или несколько из братьев Шатраковых. Титов и его помощники Суворов и Потупчик к «Протоколу подъема трупов» [6] и «Акту осмотра мертвого тела» [10— 11,7] старались присовокупить документы, подтверждающие их версию. С этой целью 6 сентября Титов произвел обыск в доме Морозовых [8] и допросил Анну Степанченко, которая видела, как Ефрем Шатраков и его отец утром 3 сентября работали в поле. Кроме того, Анна Степанченко встретила Ксению Морозову, идущую в лес за ягодами в сопровождении двух односельчан [28]. 7 сентября Титов допросил Сергея [12] и Ксению [19] Морозовых. В тот же день он взял показания у Прохора Варыгина, осодмильца и соседа Морозовых, из которых следовало, что Шатраковы враждовали с Павлом, так как подозревали его в доносительстве. У Шатраковых нелегально хранилось оружие, о чем Павел мог сообщить в милицию [13]. Помощник Титова Иван Потупчик, работая в том же направлении, снял показания с Дмитрия Шатракова, отрицавшего свое участие в преступлении [16], и Данилы Морозова, признавшего свою вину 7 сентября