Тем не менее, Господь учит нас прощению и если Натаниэль, как Вы пишете, искренне раскаивается, наш христианский долг проявить милосердие и даровать ему прощение. Очевидно, что в служители Господа ему дорога заказана. Ограбленному им господину по фамилии Трабелл я возместил убытки, а от Натаниэля потребую возместить мне убытки честным трудом и солёным потом. Кузен моей возлюбленной супруги имеет адвокатскую практику в Салеме и согласен взять Натаниэля к себе помощником.
Мой старший сын Джеймс, добрый христианин, состоит при действующей армии. По милости Господа, он организует доставку моего письма Вам в эти смутные и печальные для всякого патриота времена. Сколь бы ни различались наши с Вами взгляды на события, повлекшие за собой данную братоубийственную войну, полагаю, что Вы, будучи человеком, искренне любящим Отечество, так же истово, как я, возносите к Господу нашему Иисусу Христу мольбы о её скорейшем прекращении. Он воздаст Вам сторицей за великодушие и участие в судьбе моего грешного отпрыска. Мне же остаётся лишь надеяться на то, что раскаяние Натаниэля искренне.
С уважением.
Преподобный Элиаль Старбак. Бостон, Массачусетс, четверг, 20 июня 1891 года.
Постскриптум. Мой старший сын Джеймс Старбак, капитан армии США, приложит к письму пропуск, с которым Натаниэль сможет без помех пройти на нашу сторону.»
Натаниэль просмотрел вложенный в отцово письмо листок. Он гласил:
«Предъявитель сего имеет право беспрепятственного прохода через боевые порядки армии Соединённых Штатов Америки.
Подписано и заверено капитаном Джеймсом-Элиалем-МакФейлом Старбаком, су-адъютантом бригадного генерала Ирвина Макдауэлла.»
Натаниэль грустно улыбнулся, разглядывая пышный росчерк подписи брата. Значит, Джеймс устроился при штабе. Самое место для него. Старший из отпрысков преподобного всегда был целеустремлённым и честолюбивым. Блестящий адвокат, ревностный христианин, гордость отца. А Натаниэль? Бунтарь, пинком вышвырнутый из армии бунтарей; дурак, теряющий голову при виде первой встречной юбки. Бестолочь.
Что теперь? Солдатом ему не быть, пастором тоже. Учиться юриспруденции у нудного дядюшки Гаррисона МакФейла, сделавшего свои высокие моральные качества фетишом для себя и жупелом для окружающих? И испытать наказание за грех.
Постреливали, но где-то далеко. Натаниэль отвязал Покахонтас и вернулся на идущую к северу грунтовку, обмахивая лицо шляпой. Копыта лошадки глубоко увязали во влажной почве дороги, спускавшейся к подножию холма. Просёлок перечёркивали длинные зазубренные тени деревьев. Справа виднелась ферма с большим стогом сена поодаль. Хутор выглядел покинутым. Треск далёких выстрелов, похожий на звук, с каким горит сухой куст, навеивал грустные воспоминания о том, как счастлив был Натаниэль последние недели. Счастлив, играя в солдатики. Жалость к себе нахлынула, хоть плачь. Никем не любим, зато кругом должен. Должен Фальконеру, должен отцу, должен Салли. Слишком много долгов.