— Отличная идея. Расстрел несколько скрасил бы скуку лагерной жизни, — одобрил Бёрд, — На казни у нас фантазии не хватило, а зря. Нижних чинов это очень развлекло бы.
— Дядя! — возмутился Адам.
— К тому же, у Старбака течёт в жилах порядочная толика негритянской крови. — не очень уверенно заявил Ридли, — Он — явный мулат.
— Ах, мулат? Ну, тогда другое дело. Тогда, конечно, хорошо, что он убрался восвояси. — согласился Бёрд, не скрывая сарказма.
— Не пори чушь, Итен. — рассердился Адам, — С чего ты взял?
— На кожу его глянь. — упорствовал Ридли, — Она смуглая!
— Точно! Точно! Смуглая! Бесспорно, мулат! — майор откровенно потешался над будущим родственником, — Ой, но ведь смуглая кожа и у генерала Борегара! И у вас, мистер Ридли! Какой ужас! Эти мулаты везде!
— Борегар — француз! — набычился Ридли, — А отец у Старбака любит негритосов!
— Ух ты! — восхитился Бёрд, — То есть, по-вашему, мистер Ридли, мамаша Натаниэля поняла проповеди супруга буквально и, пока преподобный метал громы и молнии с кафедры, грешила с чернокожими в ризнице?
— Дядя… — с болью в голосе попросил Адам.
— Нет, Адам, Итен разжёг моё любопытство. Так как, мистер Ридли, я правильно понял ваши намёки?
— Я ни на что не намекал. Старбак убрался, туда ему и дорога. Надеюсь только, что он не растреплет янки наши военные планы.
— О, насчёт этого будьте покойны! — оскалился Бёрд, — Наши военные планы узнают лишь наши потомки из мемуаров наших генералов.
Он достал тонкую вонючую сигарку, к которым питал склонность, и спички:
— Если твой отец хочет, я, конечно, вычеркну Старбака, только сдаётся мне, что полковник совершил большую ошибку.
Адам внимательно посмотрел на майора:
— Тебе пришёлся по душе Нат, да, дядя?
— Ты невнимателен, Адам. Я говорю не о собственных пристрастиях, а о достоинствах твоего друга. Он умеет думать, редкий талант среди современных молодых людей. Ваше поколение привыкло доверять чувствам, а Старбак, хоть и редко, пользуется серым веществом.
— Теперь он будет пользоваться им на Севере. — подытожил Адам, желая положить конец неприятному разговору.
— Увы. Да. А мы ещё пожалеем, что его серое вещество не с нами. И его безжалостность, кстати, тоже.
— Безжалостность? Нат не безжалостный, дядя! — пылко заступился за друга Адам.
— Видишь ли, мой дорогой племянник, всякий, кто воспитан в духе кальвиновской идеи предопределённости, безжалостен поневоле. Ну, смысл жалеть нищего, если быть нищим его Бог предопределил ещё до его рождения? А в эти нелепые дни безжалостность будет самым востребованным душевным качеством. Войну выиграет не джентльменство, а безжалостность и мясницкий навык.