Труслоу осклабился:
— Думаешь, я читать не умею, а?
— Тогда прочтите сами.
— Пятьдесят долларов, говоришь? Покупает меня… Фальконер верит, что может купить всё, что пожелает, лошадь ли, мужчину, шлюху. Беда в том, что покупки быстро ему надоедают, и разницы нет, идёт речь обо мне или о тебе…
— Меня он не покупал. — возразил Старбак не совсем искренне и твёрдо заявил, — Полковник Фальконер — хороший человек.
— Тебе известно, почему он освободил своих негров?
Версия Птички-Дятла о желании полковника подложить свинью супруге доверия у Старбака не вызывала. Озвучивать её не хотелось и юноша решительно сказал:
— Потому что это было правильно.
— Может, и так, — хмыкнул Труслоу, — Правильно-неправильно, не о том разговор. Рабов он отпустил из-за женщины. Не веришь мне, — спросишь Ропера. Прикатила к нам из Филадельфии цаца с ветром в голове. Поучить нас, убогих, жизни. Подцепила Фальконера и намекнула, дескать, от всяческих благородных поступков у неё ножки подламываются, и она враз хлопается на спинку. Тот лопух рад стараться: губёшки развесил и всех черномазых на свободу! А вместо обещанного сладенького — большие глаза и благородное негодование: я порядочная, как вы подумать могли? В общем, выставила его на посмешище перед всей Виргинией. Он и Легион затеял, чтобы заставить земляков забыть, какого маху он дал. С героя войны взятки гладки. Берись за пилу.
Старбак хмуро повторил:
— Вашингтон Фальконер — хороший человек.
— Он может себе позволить быть хорошим. Денег у него больше, чем мозгов. А теперь за пилу, парень. Или работка для тебя тяжеловата? Работа, парень, лёгкой не бывает. Хлеб насущный не достаётся легко. Берись. Скоро подойдёт Ропер, сменит тебя. Он обещал, а обещания Ропер держит.
Старбак взялся за пилу, и мучения возобновились. На ладонях вздулись водянки, ломило спину, ноги, руки, но Натаниэль рвал и рвал вниз ручку инструмента, протягивая зубья пилы сквозь толстенное бревно, бездумно и ожесточённо. Только на задворках сознания смутно билось бледное воспоминание о виденной в Бостоне паровой пиле, распускающей на доски несколько брёвен одновременно. Господи, здесь, что, о прогрессе не слыхали?
Забивая клинья во второй распил, Труслоу спросил:
— У нас война вроде намечается, да? Из-за чего сыр-бор-то?
— Права штатов. — коротко ответил Старбак.
— А попроще?
— Попроще, мистер Труслоу: Америке не нравится, как ею управляют.
— Я думал, у нас в Конституции прописано, как Америкой управлять.
— Прописано, да не всё.
— Мудришь, парень. Ты мне скажи, почему нам приходится драться за право держать ниггеров?