— Тяни, парень, тяни! — понукал его Труслоу, — Будешь филонить, распил пойдёт вкось.
Лезвие почти трёхметровой длины требовало немалых усилий от обоих работников, и верхнего, и нижнего, и теоретически Труслоу было тяжелее, ведь он тянул инструмент вверх. На деле хуже приходилось Натаниэлю в силу отсутствия необходимого навыка. Распил вёлся движением на себя обоими пильщиками попеременно. Старбак же то и дело на возврате толкал лезвие от себя. Оно жалобно скрипело и опасно изгибалось, готовое лопнуть. Пот с юноши тёк градом.
Он знал, что может остановить пытку в любой момент. Бросить осточертевшую ручку пилы и попробовать прельстить разбойника пятьюдесятью долларами обещанных Фальконером подъёмных. Однако Натаниэль понимал, что проклятый конокрад испытывает его на прочность, и Старбака зло взяло на всех этих вшивых южан, видящих в нём белоручку, больно учёного и больно нежного для того, чтобы от него был хоть какой-то толк. Доминик его околпачила, Ридли считал святошей, а теперь ещё этот грязный, пропахший табачищем бородач потешается! Старбак сжал челюсти и тянул, тянул, тянул сквозь древесину лезвие пилы, звенящее, словно церковный колокол.
— Передышка! — объявил Труслоу.
Старбак, переводя дыхание, с чувством высказался себе под нос:
— Будь ты проклят, чёрт бородатый!
Сквернословить он до сих пор не обвыкся. Где-то в глубине его сознания жила детская убеждённость в том, что на небесах всякий раз, когда с губ Натаниэля срывается ругательство, ангел, хмурясь, заносит этот грех на скрижали. А грех сквернословия по тяжести равнялся греху воровства. Отрицательное отношение к брани нисколько не смягчило пребывание в развесёлой труппе майора Трабелла, где ругмя-ругались все подряд, без разбора возраста и пола. Теперь же он отвёл душу и выпрямился.
— Эй! — гаркнул Труслоу, и Старбак втянул в плечи голову, боясь, что тот его услышал.
Но южанину было не до Старбака. Пропил оканчивался за пару сантиметров до края бревна, для продолжения работы требовалось ствол сдвинуть.
— Хватай! — Труслоу спихнул в яму обрубок крепкой ветки с развилкой, — Подопри дальний конец и поднажми, когда скажу.
Старбак поднажал, перемещая бревно сантиметр за сантиметром до нужной точки, и был вознаграждён краткой передышкой, в течение которой Труслоу забивал в распил клинья.
— И какими же немыслимыми благами поручил соблазнять меня Фальконер? — полюбопытствовал крепыш.
— Пятьдесят долларов премии. — ответил Натаниэль, с удивлением отметив, что в проницательности поганцу не откажешь, — Вам прочитать письмо?