У Старбака было ощущение, что он вот-вот испустит дух, как загнанная лошадь. От макушки до пят он превратился в сгусток боли, как автомат, сгибаясь и дёргая, сгибаясь и дёргая. Кулём обвисал он на ручке, всем весом помогая ей нырять вниз и блаженствуя, когда Труслоу вытягивал пилу наверх. Вверх-вниз, вверх-вниз, вверх и… О, Господи! …вниз.
— Ты не заморился, парень?
— Нет.
— Поздно начали. Будешь в неллисфордской церкви пастора Митчелла, обрати внимание на пол. Доски для него мы вдвоём с родителем напилили всего за день. Жми, парень!
Трудиться так тяжело Старбаку не доводилось никогда. У дяди Мэттью в Лоуэлле он иногда помогал на замёрзшем озере заготавливать лёд для домашнего ледника. Те выезды были, скорее, развлечением, чем работой. Больше времени занимал не напил льда, а битвы снежками и катание на коньках. Никакого сравнения с сегодняшней каторгой, однако, как бы тяжело ни приходилось, Натаниэль Старбак знал, что на карту поставлено его самолюбие, его будущее, а самое главное — его ценность в ястребиных глазах Томаса Труслоу.
— Отдыхай, парень. Клинья.
Старбак отлип от пилы и опал на стенку канавы. Пальцы не разгибались. Дыхание с клокотом вырывалось из горла. Краем глаза заметил, что к разбойнику жуткую вечность последних двух-трёх рывков назад присоединился наверху ещё кто-то. Сил смотреть, кто, не было.
— Видал миндал, Ропер? — насмешливо осведомился крепыш, — Эй, парень, это Ропер. Скажи «здрасьте».
— Добрый день, мистер Ропер. — без выражения отозвался Старбак.
— Ха, он обозвал тебя мистером! — хохотнул Труслоу, — Он думает, что вы, ниггеры, Божьи создания. Болтает, дескать, перед Господом у вас те же права, что и у него самого. Как, по-твоему, Ропер?
Ропер лениво произнёс:
— Как по мне, раз я до сих пор не сковырнулся, то Господь не против баюкать меня на своей широкой груди и дальше.
Старбак поднял голову, и брови его взлетели вверх. Ропер оказался чернокожим. Негра удивление юноши развлекло. Он ухмыльнулся:
— А по виду не скажешь, что он из болтунов.
— По работе тоже. — вступился Труслоу за Старбака, окончательно повергнув того в изумление, смешанное со странным удовлетворением.
Пожалуй, лучшей похвалы Натаниэль Старбак в жизни не слышал.
— Ты любишь «правильно-неправильно», парень, — Труслоу спрыгнул к нему в яму, — Покажу тебе, как пилить правильно.
Взявшись за нижнюю ручку пилы, он махнул вставшему на его место негру, и парочка заработала в едином ритме, как хорошо слаженный механизм.
— Видишь? — перекрикивая шум, говорил Труслоу, — Дай стали самой делать работу! Не насилуй её, а дай ходить по дереву для тебя. Мы с Ропером так можем половину лесов в Америке распилить, дыхания не сбив!