— Держи, мистер.
Подойдя к бочке с дождевой водой, Труслоу намочил волосы и кое-как пригладил их пятернёй. Сверху нахлобучил шляпу. Махнул Старбаку:
— Давай за мной, мистер.
Натаниэль послушался. Жужжали мухи. Баюкая книгу на предплечьях, чтобы лишний раз не тревожить ссаженные ладони, юноша попытался объяснить Томасу Труслоу, какую ошибку тот совершает:
— Я не рукоположен в сан, мистер Труслоу…
— Руко… Чего? — Труслоу остановился на краю поляны, расстегнул джинсы и принялся облегчаться, — Вонь мочи отпугивает от огорода оленей. Так что ты там не руко…?
— Не рукоположен. Не благословлён на служение.
— Но книгу читал?
— Библию? Конечно.
— И мог быть руко-чего-ты-там?
Вновь укол совести.
— Не уверен, что хотел…
— Мог или нет?
— Ну… мог.
— Значит, для меня ты достаточно хорош. Пошли.
Застегнув штаны, Труслоу привёл Старбака к одинокой могиле под усыпанными мелкими красными цветами деревьями. Могила была не очень давней — трава на холмике пробиться не успела. Вместо надгробия в головах торчала широкая доска с вырезанным именем «Эмили».
— Моя жена. — коротко бросил присмиревший и сгорбившийся Труслоу.
— Мне жаль.
— На Рождество умерла.
Столько горя и безысходности прозвучало в трёх словах, что Старбаку стало не по себе.
— Эмили была хорошей женой, и я был для неё хорошим мужем. Она меня делала таким. Хорошая жена и мужа делает хорошим. Она и делала.
— Она болела?
Труслоу кивнул, смяв руками сдёрнутую с макушки шляпу:
— Закупорка мозга. Нелёгкая смерть.
— Мне жаль. — опять сказал Старбак неловко.
— Один малый мог её спасти. Янки. — в голосе Труслоу полыхнула ненависть, — Лекарь с Севера. Приезжал к родне в долину на День Благодарения.
Судя по кивку, имелась в виду долина Шенандоа.
— Мне о нём доктор Дэнсон говорил. Мол, делает невозможное. Я поехал, умолял посмотреть мою Эмили. Она уже, понимаешь, пластом лежала. На коленях умолял. — Труслоу сипло вздохнул и тряхнул головой, — А он отказался. Дескать, медицина бессильна в таких случаях. На самом деле, ему лень было бить жирную задницу о седло. К тому же, дождь лил, как из ведра. Вот и нашёл отговорку.
Старбак не слыхал о случаях излечения от закупорки мозга. Вероятно, неизвестный врач-янки не пожелал тратить время на заведомо безнадёжную больную.
— Она умерла на Рождество. — глухо произнёс Труслоу, — Снег укрыл всё, как ковёр. Тут мы вдвоём были, я и она. Чёртова девчонка к тому времени уже сбегла.
— Салли?
— Она самая. — Труслоу выпрямился, — Эмили и я не были женаты по-людски. Мы сошлись за год до того, как я в солдаты подался. По шестнадцать обоим, только у неё уже муж имелся. Как с ума друг от друга сошли.