— Дорогой Виктор, почему вы оправдываетесь? У вас совесть нечиста? Что ж, как бы там ни было, я вас прощаю. Пойдемте.
И они вошли в комнату Кэндзи. Пока Айрис приподнимала матрас, Виктор разглядывал висевший на стене пейзаж: черепичные крыши Парижа, освещенные утренним солнцем. Он был благодарен Кэндзи за то, что тот повесил эту работу Таша у себя в спальне.
Айрис протянула ему сверток.
— В ней завернуты бумаги, касающиеся моего рождения, и письма моей… нашейматери.
Виктор взволнованно разглядывал фуросику, не разворачивая ткань. Ошибки быть не могло: белые аисты на ярко-бирюзовом фоне были в точности такие же, как на шейном платке Фортуната де Виньоля. Виктор молча вернул сверток Айрис, и та положила его на место.
— Благодарю вас за… содействие.
— За мое любопытство, которое позволило вам полюбоваться на такую же ткань, в какую был завернута похищенная чаша. Да-да, и не заговаривайте мне зубы, братец!
— О чем это вы? — прикинулся простачком Виктор.
Айрис только вздохнула.
— Бедняжка Таша! Она очень рассердится, когда узнает, что вы снова взялись расследование!
— Вы ей расскажете? — встревожился Виктор.
— Хм… Это зависит от вас. Я буду нема как рыба при условии…
— Это что, шантаж?
— При условии, что вы будете на нашей с Жозефом стороне.
— Послушайте, Айрис, это несерьезно. Жозеф — наш служащий.
— И я его люблю. Скажите на милость, чем служащий хуже художницы?
— Но это разные вещи, мы…
— Вы друг друга любите. И мы друг друга любим. Виктор, глагол «любить» спрягается во всех лицах, во всех временах, на всех языках.
Она ласково взъерошила ему волосы.
— Итак, нас — тебя и меня — связывает общий секрет. Не сердись, что я позволяю себе «тыкать»: англичанка во мне бунтует против французского «вы». Обещаю, я буду держать язык за зубами, ведь ты — мой старший брат, и я люблю тебя.
Виктор понял, что побежден. Айрис — такая хрупкая и такая сильная — оказалась более решительной, чем он сам. Их объединяла и делала союзниками общая черта характера: стоило им, подобно Одиссею, услышать сладкоголосых сирен, как оба они, вместо того, чтобы заткнуть уши, преисполнялись такого неудержимого любопытства, что с легкостью открывали самые неприступные двери.
— Я поддержу вас, — согласился Виктор. — В конце концов Жозеф — толковый парень.
— И талантливый писатель.
Виктор иронически усмехнулся и отправился вниз, к Жозефу, который потирал руки от радости: ему только что удалось продать неполное собрание сочинений Делиля. [54]
— Жожо, меня заинтересовала та визитная карточка, которую вы забыли передать месье Мори. Как выглядел тот, кто ее принес?