Я с силой тряхнула его за плечи. Глеб чуть не свалился на мокрую дорогу.
— Слышу, — ответил он наконец, к великому моему облегчению. — Не тряси меня, Катя, я соображаю.
— Что произошло на яхте? — спросила я. — Ты ведь задержался потому, что там что-то произошло, правда?
Глеб кивнул. Его зубы снова отчетливо клацнули.
— Там… Альберт…
Я выпустила плечи Глеба. Догадка была страшной, поэтому я задала следующий вопрос шепотом:
— Он жив?
Глеб отчаянно затряс головой, и его наконец прорвало:
— Поднимаюсь по трапу, а на яхте ни одной живой души! Там команда из трех человек, видимо Альберт всех отпустил на берег. Ну, хожу по судну, зову… Никто не отвечает. Спускаюсь в кают-компанию, а там Альберт за столом сидит. Перед ним открытая бутылка вина, а он сидит с раскрытым ртом и пялится прямо на меня. И глаза такие… неживые, стеклянные. А вокруг него! Господи!
Глеб шумно вздохнул.
— Вокруг все в крови! Боже мой, Катя, я такого ужаса даже в кино не видел! Лицо у него тоже было в крови, и шея, и руки… Все, все, все в крови! И на полу возле ботинка целая лужа! И запах, солоноватый такой…
Глеб с силой ударил кулаками себя по коленям и вскочил. Постоял, успокаиваясь, снова присел рядом со мной.
— Ты до него не дотрагивался? — спросила я.
— Дотрагивался. Я до шеи дотронулся, хотел пощупать пульс… А шеи там не видно, сплошная кровь.
— Его зарезали? — шепотом спросила я.
— В том-то и дело, что нет! На нем ни одной царапины!
— А кровь?
— Такое впечатление, словно кровь из него хлынула под напором: из ушей, из носа, из горла… Нет, я не могу это вспоминать, — оборвал себя Глеб. Закрыл ладонями глаза, посидел немного, потом резко оторвал руки от лица и сказал: — А самое страшное знаешь что? У него на шее было украшение. Догадайся, какое?
Я молча закрыла ладонью рот.
— Вот именно! — жестко припечатал Глеб. — «Солнце ночи»! Между прочим, оригинал, а не копия!
Я отняла руку от губ. Кашлянула и спросила дрожащим голосом:
— Ты его рассмотрел?
— Я до него даже дотронулся, — ответил Глеб. — И знаешь, что произошло? Меня отшвырнуло к противоположной стене! Так что можно не сомневаться: камень настоящий.
— Что ты с ним сделал? — спросила я.
— Ничего, — ответил Глеб. — Я просто сбежал оттуда, и все.
Я поднялась с мокрой дороги, подхватила Глеба под руку, помогла встать.
— Значит, так, — начала я. — Сейчас мы с тобой вернемся в отель, переоденемся и пойдем ужинать.
— Я не могу!..
— Можешь! — оборвала я. — Все ты можешь! Будешь ужинать, как миленький, улыбаться и вести со мной светскую беседу! Понятно?
Глеб посмотрел мне в глаза. Его губы задрожали в слабой улыбке: