— А, это вы…
— Это я, — согласилась я.
Палянский кивнул и снова ушел в свои невеселые размышления. Мое присутствие было ему совершенно безразлично. Странно подумать, что еще неделю назад этот человек обязательно облизал бы меня взглядом с головы до ног и попытался бы навязать свое общество за ужином.
Но у меня было несколько вопросов к этому человеку, и я не стала деликатничать.
— Григорий Михайлович, — начала я без предисловия, — я слышала ваш разговор с Ольгой у нее в номере. Я знаю, что шантажировал ее вовсе не Макаров, а вы. Макаров был отцом вашей жены?
Палянский кивнул. Несколько раз открыл рот. Но ничего не сказал. Уперся локтями в колени, обхватил ладонями небритые щеки и снова увел взгляд в море.
— Что произошло в тот вечер? — спросила я. — Все останется между нами, клянусь вам!
Палянский раздвинул губы в мертвой усмешке, похожей на оскал.
— Любопытно, да?
— Да, — честно призналась я. — Очень. Понимаете, я знаю половину истории, а хочется узнать все, до конца.
Палянский оторвал ладони от лица. Стиснул руки между коленями и начал монотонно излагать события:
— Витька пришел ко мне тем вечером в начале восьмого. Мы немного выпили, поболтали о прошлом… Ну, про камень вы, конечно, знаете. — Я молча кивнула. — Витька предложил мне купить его почти даром: за пятьдесят тысяч долларов.
— И именно эту сумму вы требовали у Ольги, — сказала я.
— Да. Только она мне денег не дала. Взяла и все рассказала Аньке. То есть, в тот вечер еще не рассказала, но пообещала, что расскажет обязательно. И денег больше ни за что не даст.
— Поэтому вам пришлось отказаться от камня, — сказала я.
Палянский снова кивнул.
— Помнится, я еще сказал Витьке: «Ну и стерва эта твоя, бывшая! Впрочем, дочурка твоя тоже стерва, каких мало!»
— Когда Макаров узнал, что Аня его дочь? — перебила я.
Он пожал плечами:
— Года два назад, когда мы приехали в этот город и встретились с Витькой после двадцатилетнего перерыва.
— И он позволял вам шантажировать мать своего ребенка? — не поверила я.
Палянский взглянул на меня с легкой иронией:
— Боже мой, какой пафос! Да какое ему было дело до этих баб? Ольга давно в шоколаде, Анька после нее все получит, чего их жалеть-то? Можно подумать, обанкротились бы они от этой суммы! Ольга, правда, попыталась ему на меня пожаловаться, но Витька ее быстро на место посадил! Сказал: твои проблемы, сама разбирайся.
— Ладно, я поняла, — перебила я, сдерживая отвращение. — Он был не против вашего маленького бизнеса.
— Не против, — равнодушно отозвался Палянский. — Витька был практичный человек, на сопли не велся. Для него существовал один простой принцип: утром деньги, вечером стулья. В общем, ни кредита, ни рассрочки он мне не дал.