Увидев вошедшего, атаман поднялся из-за стола. Ему было уже за пятьдесят -но глаз по-прежнему был орлиный.
– Кто таков? – голос был похож на ворчание потревоженного крупного зверя, кубыть камни перекатываются
– Хорунжий Велехов, господин атаман! – Велехов принял уставную стойку
– Велехов? – атаман подумал – какой Велехов? Какой станицы рожак?
– Вешенской, господин атаман. Но так то я с Востока, просто… переселились. Потом обратно вернулись.
Атаман фыркнул в усы
– Без господ. Не люблю. Звать как?
– Григорием крестили.
– Григорием… знал я одного Григория… и тоже из Вешенской. В Междуречье служил. Не отец твой, часом?
– Дядя. Меня в его честь и крестили. Он в Басре погиб. Уже потом.
– Да, так и было.
Григорий думал, что атаман предложит помянуть, но он не предложил
– Хороший казак был. Дельный, отчаянный. За его голову моджахеды тысячу николаевских червонцев[143] давали…
Атаман вздохнул
– А за мою только двести. Продешевили, идолы. А ты сам – на земле сидишь, или – как?
– Одно время служил. Потом сидел. Сейчас опять в седле.
– Ага. А здесь чего забыл?
Велехов шагнул вперед, положил на стол письмо от Платонова. Атаман не обратил на него ни малейшего внимания
– Депешу я потом почитаю. Ты мне – как есть расскажи.
– Хочу диверсионную группу сделать.
– Какую-какую?
– Диверсионную. У нас ошибка в том, что мы все время защищаемся. А они все нападают. Надо наоборот…
– Э… мил друг, ну ты хватил. Да у меня почитай под полсотни маневренных групп в горах. Авиаразведка. Конная разведка.
– Ага. Одну расстреляли недавно. Местные нас за километр чуют – казаки прошли. Лошадей у местных нет. Нас и видать и слыхать. Моджахеды – как только мы идем, либо прячутся, либо засаду мастят. Верхи бегут – кто, если не казаки. А местные их не выдадут. Часть их за освободителей держат, а части – жизнь дорога.
– И что предлагаешь?
– Пешком. В одежде как у местных. С оружием, как у них, с базара.
Атаман хрипло захохотал
– Ну, ты и дал, казак. Пешком… пока карабкаться будешь, или подохнешь, или в засаду влетишь. А если кто тебя с воздуха заметит – так бомбами и пулеметами и причешет…
– Местных как то не замечают.
– Кто сказал?
– Много мы тел видим? Сводки откройте – одно и то же. Кровь, следы волочения. Кровь, следы волочения. Даже если и подраним кого – через месяц все равно на ногах.
– И думать забудь. Мои архаровцы наткнутся – откроют огонь без предупреждения. Разбираться не будут, кто – свои, чужие…
– Так меня тоже взять непросто. Что в горах, что так. Первыми они меня не увидят, а потом оборемся. Местные материться не умеют…