Как скоморохи на ярмарке.
У машины, едва ли не потрескивающей от нестерпимого зноя – Велехова окликнул человек. Одет он был не по форме – некое ее подобие, грубая, местного раскроя ткань, цвета среднего между желтым и коричневым – как этот цвет назывался, стыдливо умолчим. Вместо головного убора – что-то вроде капюшона, из той же ткани, ободранного. Единственно, что роднит сего странного, непонятно как попавшего человека с казаками – короткие, обрезанные офицерские сапоги. Один глаз – закрыт черной повязкой, как у пирата, на лице – виден шрам, извилистый, свежий, еще не успевший потемнеть под солнцем.
В целом – человек выглядел настолько похожим на бандита с большой дороги, что Велехов машинально коснулся гладкой стали Маузера, висящего у бедра.
– Хорунжий Велехов? – спросил неизвестный, топчась у машины
– Честь имею… – сухо ответил Велехов
– Старший урядник Волков. Дело до вас имею, господин хорунжий…
Велехов выразительно посмотрел на небо. Пекло и в самом деле изрядно, и дневной сон – здесь святое. Без оного – и солнечный удар запросто…
– Так то оно так, да лучше по дороге поговорить. У меня машина, господин хорунжий…
Здорово…
Казак, больше похожий на бандита – доверия не внушал, еще больше – не внушало доверия то, что у него была машина. Спросить кого, справки наводить – не лучшее решение, признак трусости, да и неуважение.
– Войска какого?
– Донского, ваше благородие…
– А станицы?
– Цыганами кличут, ваше благородие…
Цыгане…
Лишние люди этого не знали. Цыганами – кликали казаков с со станицы Кумшацкой, людей весьма и весьма отчаянных. Пошло это ровно с тех самых пор, как казаки собрались, ожидая архиерея – а вместо него на телеге вкатил цыган, что было немалым срамом. Казаки цыгана побили смертным боем – но кличка осталась, обидная кстати. И никто лишний – ее знать не мог, на Востоке – тем более. Разве только услыхали где – да казаки таким не хвастают, наоборот – могут и морду набить…
– Какое я тебе благородие. Пошли, что ли…
На проходной, под пулеметами – и в самом деле стоял автомобиль, без водителя. И весьма даже знатный автомобиль – Мерседес, африканского образца, проходимый и неприхотливый, но стоящий – жуть. Старший урядник Волков – легко подтянулся на руках, маханул в машину. Сидения – изначально, немцы обтягивали их химической кожей[152] – кто-то заботливо обтянул старым парашютным шелком. Что же, предусмотрительно, весьма предусмотрительно…
– Тягать то не придется… – спросил Велехов, устраиваясь рядом, и мельком примечая, что на дуге безопасности – есть место для крепления пулемета, а самого пулемета нет.