– Спасибо, – поднялся на нее неподвижный взгляд.
– У Вас необычайно острый слух, – заметила Лия.
– Небольшая компенсация природы. В некоторых случаях это проклятье, в иных – полезный подарок, – пожал он плечами.
Лия развернулась к двери, но неожиданно для себя помедлила. В этой палате царил полумрак, тишина и спокойствие. И этого ей вдруг остро стало не хватать.
– Останьтесь, пожалуйста. Ведь в Ваши обязанности входит удовлетворение потребностей пациента в лечении, поддержании здоровья и общении, не так ли?
Он смотрел на нее так, словно видел её замешательство. И Лия приняла вызов, так же прямо глядя на него.
– Да, Вы правы.
– Присядьте, – Маргулис показал в сторону второго стула, – Сегодня Вы расстроены и взволнованы. Возможно, я плохой пациент, но на роль молчаливого собеседника сгожусь.
Лия подчинилась его просьбе и, сев на краешек стула, сказала:
– С чего вы взяли, что я взволнованна? Отнюдь.
– Обычно Вы смеетесь и любите поговорить. Вы уходили, а вернулись тихой и ни с кем не говорили. Вы не возразили на мои слова.
Лия искренне порадовалась, что в полутьме не видно её вспыхнувшего свекольным цветом лица.
Маргулис помолчал, а потом снова заговорил:
– Никогда и никому не позволяйте выводить себя. Пока Вы владеете собой – Вы владеете ситуацией и Вас не победить.
Его незрячие глаза смотрели на нее, и Лия позволила себе рассмотреть его, насколько позволял полумрак. Он создавал ощущение человека в броне. Его глаза разделяли его и собеседника стеной. ”Он никого не пускает в свой мир”– подумала Лия.
– Заходите, если Вам захочется поговорить или просто отдохнуть в тишине, – сказал Маргулис.
Оказавшись за дверями, Лия поймала себя на мысли, что ей совершенно не хочется покидать эту палату. Ощущение спокойствия и уравновешенности, исходящее от этого человека, окутывало надежным покрывалом защиты и уверенности. А она нуждалась в этом.
* * *
Иногда Эрика посещали мысли – как выглядит свет. С недавних пор он стал ловить себя на том, что эти мысли стали снова появляться в его голове. Причиной этого оказался смех. Услышав его впервые, Эрик непроизвольно протянул руку в направлении этих звуков. Это был осязаемый, материальный смех, похожий на мягкий, волнистый бархат. И с тех пор он стал искать эти звуки в толпе остальных.
Вскоре он понял – кому принадлежит этот смех. Это была девушка, судя по всему совсем недавно работавшая здесь. Во всяком случае, Эрик, проходивший здесь, в госпитале, где работала когда-то его мать, каждый год обычное обследование, раньше её не встречал.
Женщины никогда не останавливали его внимания надолго. Они существовали для него или как деловые партнеры, или как сиюминутные особы, стремящиеся оказаться рядом с его финансами. Никого из них не волновал он – как человек. Да и они мало интересовали его, кроме физической стороны вопроса. Они приходили во мраке и так же уходили туда, кто-то– более умело скрывая свои цели и отвращение к его слепоте, а кто-то– плохо или вовсе не скрывая.