Котов постучал костяшками пальцев в стекло с ее стороны. Анна, повернув голову, недовольно посмотрела на напарника – мол, чего мешаешься, у меня тут важный разговор. Анатолий продемонстрировал ей свой смартфон – кто-то звонит или что-то важное получил…
Дочь Смольникова открыла дверь с другой стороны.
– Надеюсь, эти фрагменты пригодятся вам, господа журналисты, – сказала она, собираясь выбраться из салона. – Мне-то они теперь точно не нужны.
– Спасибо, Ирина Валерьевна!
– Ах да… – Женщина на секунду-другую придержала открытую дверь. – Вспомнила, что было написано на внутренней стороне обложки… Уже папиным почерком, прописными буквами.
– И что там было написано?
– ТАЙНА ЧЕРНОЙ ПЕЩЕРЫ.
Козакова взяла у напарника смартфон.
– Анна, что так долго? – прозвучал в трубке голос Антонова. – Тебе один человек пытается сейчас дозвониться!.. На номер, который ты оставила ей в качестве контактного.
– Не поняла… Кто мне звонит?
– Одна твоя старая знакомая… Нет времени на долгое объяснение – сейчас тебя соединят!.. Поэтому коротко: она тебе предложит поучаствовать в одном журналистском проекте.
– И?..
– И пригласит тебя… приехать в Исламабад.
– Че-его? Куда-куда?
– Есть такой город в Пакистане.
– Я в курсе. Но…
– Так вот: ты дашь свое согласие.
– Эээ… Как это? Почему?!
– Так надо. Полетите, кстати, вдвоем – ты и Котов.
– Но…
– Позже поговорим! Жди звонка, Анна. Отбой.
Котов завел движок и стал выруливать со стоянки.
– Куда мы едем? – удивленно спросила Козакова. – Что вообще происходит, Кот?
– Сначала к тебе, – хмуро сказал напарник. – Вылет в три часа дня из Домодедово, а у нас еще вещи не собраны.
База Кемп Бастион.
13 октября
Те двое суток, что Иван провел в изолированном медблоке, были не самыми лучшими днями в его жизни…
Препарат, которым его угостила змеюка Джейн, оказался весьма «забористым». Первые минуты его выворачивало наизнанку. Поднялась высокая температура; ему было так худо, что он уже заподозрил, что его и вправду решили спровадить таким вот экзотическим способом на тот свет.
Однако все шло своим чередом. Врачи устроили новому пациенту промывание желудка. Потом накачали какими-то препаратами и ослабевшего, мало что соображающего уложили под капельницу.
Уложили, кстати, на то самое койко-место, которое прежде здесь занимал Боб.
Что касается первых часов и даже целиком первых суток его пребывания на больничной койке, то Иван не запомнил из этого почти ничего. Его как будто опием напичкали: бредовые картинки шли в его воспаленном мозгу сплошной чередой; не оставляя, впрочем, внятных, сколь-нибудь связных воспоминаний об увиденном. На вторые сутки ему полегчало; он уже способен был узнавать окружающих. Первым, кого Иван увидел, когда очнулся после этого болезненного забытья, был не кто иной, как парнишка по имени Залмай – тот сидел у его кровати, кажется, неотлучно, подобно тому, как он дежурил ранее у постели Боба. Иногда в палате ненадолго появлялась Джейн, одетая в знакомый зеленоватый комбинезон. Кроме этих двоих да знакомого ему по прежним визитам старшего медика, Иван более никого здесь не видел.