Рука правящей особы с наградой вдруг зависла у самой груди приглашенного. Сквозь толстые линзы очочков на него внимательно глядела пара глаз самой влиятельной, самой могущественной женщины на планете.
– А вы, часом, не шпион? – спросила вдруг королева. – А то неловко будет, если такая награда достанется шпиону, врагу нашего королевства. Газетчики могут пронюхать, опять будут полоскать мое доброе имя…
Иван замер; он не нашелся, что сказать. На выручку – или же, наоборот, желая насолить коллеге – пришел Сэконд.
– Ваше Величество, разрешите разъяснить?
– Говорите, Майкл, я слушаю.
– Есть такое подозрение, что этот человек работает еще и на чужую разведку.
– Вот как.
– Но доказательств тому пока нет.
– Вот именно. Пока.
– Зато есть несомненные доказательства тому, что этот джентльмен неоднократно оказывал нам, нашей стране, Короне разного рода услуги.
– Продолжайте.
– Так, например, три дня назад он спас жизни двум нашим – вашим то есть – сотрудникам. Эти двое выполняли крайне важную и совершенно секретную миссию, но попали по несчастью в авиакатастрофу.
Кто-то из стоявших в шеренге за спиной Козака, кажется, генерал Уилер, судя по сухим интонациям голоса, произнес:
– Американцы говорят в таких случаях: «Он, конечно, сукин сын, но это – наш сукин сын».
Седовласый джентльмен выдал свою версию:
– Про таких еще говорят – useful idiot[17].
– Да он просто натуральный идиот, – подал голос Кэмпбелл. – Сами подумайте, разве нормальный человек попрется добровольно на минное поле?
– Я не раз докладывала, что Козак – безбашенный субъект, – подлила масла в огонь Джейн. – К тому же он русский, а доверяться русским в делах тонкого свойства – себе дороже.
Чинная картинка, отражающая пышные покои Букингемского дворца – разлетелась вдребезги! Горло вдруг сдавило так, словно на шее у него не бабочка, а удавка! Последним, что услышал Иван, был предупреждающий крик супруги:
– Милый, берегись! – явственно прозвучал предостерегающий голос жены. – Это не бабочка… это же змея!!!
Иван – находясь все еще на грани сна и яви – и вправду ощутил что-то холодное, противное, скользнувшее у него по груди.
Он сам не понял, как вскочил с постели, устроенной в дальнем, огороженном с трех сторон, углу «жилой» палатки!.. Как будто мощная пружина подбросила его в воздух!
Секунда – и включен фонарь!
Еще секунда, другая – и в свете фонаря стала видна ползущая по полу, извивающаяся – уползающая прочь – змея…