— Охранников? — заинтересовался Родриго. Он откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. — Вы задаете слишком много вопросов, сеньор. Зачем вам знать количество охранников?
Рэйес нетерпеливо фыркнул:
— Сеньор, я буду торговать вином и надеюсь, что солдаты тоже будут моими клиентами.
— Понятно.
Даже не оглянувшись, Родриго приказал Энни:
— Принеси расписание.
В последнее время Энни начал раздражать его безапелляционный тон, хотя она знала, что грубое обращение было всего лишь маскировкой. Но скупые приказы Родриго стали его второй натурой и единственной формой их общения друг с другом. С каждым днем ей становилось все труднее мириться с этим.
Она выбрала из своей связки нужный ключ и открыла бюро Родриго, почувствовав, что Рэйес следит за каждым ее движением. Они с Родриго вели светский разговор, пока Энни перебирала бумаги. Охваченная злостью, она сделала маленькую отметку, аккуратно переправив дату отправки каравана. Рэйес — безжалостный делец, рабовладелец. Он хочет разбогатеть — хорошо, но только без ее помощи.
Не испытывая ни малейших угрызений совести, Энни положила бумаги перед ним. На мгновение его стальной взгляд остановился на ней, и ей показалось, что он заметил подделку. Нет. Просто он сгорал от нетерпения, был таким же алчным, как любой из конкистадоров. Читая, Рэйес графитовым карандашом одновременно выписывал нужные сведения на кусочек пергамента.
— Что-нибудь еще, сеньор? — спросил Родриго.
— Нет, — Рэйес удовлетворенно улыбнулся. — Благодарю вас, дон Родриго. Вы сообщили все, что нужно. До свидания.
Резко повернувшись на каблуках, он направился к двери. Увидев, что он приближается, рабыня вздрогнула от страха. Рэйес схватил ее за руку.
— Давай пошевеливайся. Дни твоего язычества сочтены, — он грубо вытолкнул ее на улицу.
— Дьявол! — взорвалась Энни. — Сукин сын!
Родриго сердито посмотрел на нее:
— Придержи-ка язычок, дитя мое. Не надо разыгрывать бравого парня, когда рядом никого нет.
Энни уперла руки в бока:
— Ну ладно, а что вы думаете о нем?
Родриго поставил руки на стол и устремил взгляд в окно, выходившее на площадь, по которой Рэйес волок за собой Касильду.
— Я тоже думаю, что он — сукин сын.
— Мне противно, — сказал Эван Касильде. — Мне действительно противно так обращаться с тобой.
— Ты получил нужные сведения, — Касильда сделала вид, что споткнулась. — Все не так уж плохо.
— Не так уж плохо? — Эван свернул на улицу, ведущую к церкви. — Как дико и отвратительно мне так обращаться с тобой! Как ты можешь выносить, когда тебя толкают, словно ты какая-нибудь скотина?